Я хихикала каждый раз, когда Ники открывала рот. В конце концов, мне от души желали только добра и предлагали помощь, не смотря на то, что мы знакомы всего несколько часов. Меня приняли такой, какая я есть. Казалось, если оттолкну эту руку помощи, то буду выглядеть мерзкой неблагодарной грубиянкой.
По крайней мере, если я останусь, то Ники поможет не сойти с ума.
Сначала я согласилась побыть у них пару дней. Через час Мэйсоны уболтали на неделю. А после ужина и чая они все хором утверждали, что наблюдаться нужно исключительно в Лондоне. И рожать тут же. А Москва… Ну что Москва? Кто там обо мне позаботится? Лучший друг Кирюша — так у него своих дел по горло. Мама? Она живет в провинции — лучше пусть сюда приезжает.
— Хорошо, я остаюсь, — улыбка расплылась на лице.
Я хотела добавить, что ненадолго, что в Москве у меня осталась куча дел и все-равно придется их решать, что после родов я точно вернусь домой… Но Маргарет обняла меня, и все не озвученные доводы я непроизвольно проглотила, не озвучив. Виктория захлопала в ладоши, Ричард кивнул и направился в кабинет.
— Ну и славненько, поехали, — сказала Ники, крутя на пальце ключи от машины.
— Куда? — я подняла на нее глаза, встречаясь с серыми смешинками.
— В отель к Кристоферу, — она допила чай, поднялась с кресла, — Надо же обрадовать нашего звездного папочку.
Я недоуменно взглянула на Маргарет и Викторию, но они кивали, соглашаясь с Ники.
— Он завтра уедет. Вам нужно поговорить, — обрекла меня Маргарет.
— Правда, Соня, он должен знать, что ты останешься. Именно от тебя, — Виктория была солидарна с общим мнением.
Вот опять они все смотрят на меня, и я не могу артачиться.
Ужасно.
У них это семейное что ли? Гипнотизеры, блин.
Ноги сами несли меня за Ники. Огромный зверь в животе свернулся в клубок и замурлыкал.
Я жутко боялась встречи с Крисом, но одновременно безумно хотела этого.
Страх отчаянно боролся с желанием подарить себе немного счастья.
Я вечно всё ломаю. Всегда захлопываю дверь перед носом чего-то важного, грозящего стать моим счастьем, и распахиваю её с удовольствием отчаянью и одиночеству. Я уговорила себя жить с тупым осознанием, что Крис не для меня. Хотя мечтала быть счастливой, как все нормальные люди. Но если счастье — это он, куда мне бежать? Зачем?
Я словно стою в очереди и постоянно пропускаю вперёд каких-то людей.
Инвалиды, дети и участники ВОВ обслуживаются вне очереди.
А как же я?
Почему меня никто не пропускает? Я головой поехала. У меня умственная инвалидность.
Ведь только сумасшедшая может влюбиться в супер-звезду.
А я все жду. Все пытаюсь попасть на поезд под названием «Счастье», но копаюсь в билетах — мне бы чего подешевле — привыкла экономить. Надо ведь за квартиру платить, и еда сама собой в холодильнике не появится.
Люди стремятся добраться до своего счастья любыми путями, хоть автостопом, а я все жду. Словно меня дергают за плечо и спрашивают: «Вы жить счастливо будете?» А я отвечаю: «Что вы, я другое «Счастье» подожду. Это мне не подходит».
Очнись, дура! И выбирай «автостоп» в виде машины Ники.
Кир был прав, я не страус.
И я пошла. Топала за Ники, словно Ивашка-дурачок за волшебным клубочком в сказке.
В голове пустота. Наверно, нужно было придумать, что сказать ему, но на ум ничего не приходило.
Я виновата не меньше Кристофера. Были у меня презервативы. И в сумке и, конечно, дома. Но язык не повернулся заикнуться о них тогда. Даже не из-за смущения, а просто не хотела. Просто хотела его. Без преграды в виде латекса. И плевать мне было на все.
Для Криса это тоже шок, а я даже не нашла ни одного нормального слова, чтобы поддержать его. Он примчался с другого конца земли, пытался (пусть и не очень умело) помочь, что-то придумал, протянул мне руку, а я все отталкивала её.
Боже, что тут можно сказать вообще?
Он все поймёт.
Я не хочу говорить.
Я просто хочу доверять.
Просто хочу.
— Ну, рассказывай… — Ники вырулила из гаража, стрельнула на меня глазами, выводя из самокопания.
— Что?
Как я докатилась до такой жизни? Не хватит времени.
— Ты вроде умная девочка, на черта тебе сдался этот оболтус?
Ник говорила это таким серьезным тоном. Неужели не шутит?
— Ну… Он мне не сдался. Это случайность. Я не претендую, — отчиталась я коротко и по делу.
— О, да, прекрасная случайность. Упала на его член?
Я захлебнулась воздухом.
— Ой, Соня, не надо так смотреть, я прекрасно знаю, как делаются дети.
— Я теперь тоже, — хохотнула в ответ.
Острячка Ники напомнила мне такого же бесцеремонного в выражениях Кирилла.
— Так на кой черт ты с ним спала?
Привязалась. Точно, как Орлов.
— Ммм, хотелось… Ему, знаешь ли, тяжело отказать, — я как-то очень легко отвечала на интимные вопросы.
С Ник легко, легче, чем с ее братом.
— Не знаю, — она рассмеялась, — Но догадываюсь. Крис такой, упрется рогом, но свое возьмет.
— Ага, — я потупилась.
Шутки шутками, а правда глаза колет. Корчилась я, сопротивлялась, но брякнулась на спину и позволила ему все, что можно. А что нельзя, он позволил мне. Позволил полюбить его, и сам того не заметил. Сам за это теперь расплачивается.
— Не злишься, что он уезжает завтра без тебя?
— А с чего бы я должна злиться? — пыталась звучать убедительно.
Я старалась не думать об этом, пока Ники не спросила, но теперь, наверно придется.
«Я собирался работать, напиваться и трахать симпатичных актрисок», — вспомнились слова Криса, и я поняла, почему он меня с собой не бреет.
Зачем ему багаж?
Слезы подкатили к глазам, но я мужественно остановила их, убеждая себя, что он и так сделал больше, чем должен был.
Чего мне еще желать?
Руку и сердце? Почки и печень?
К черту этот суповой набор.
Я просто случайная подружка. Наш секс — просто эпизод, который теперь, наверно, будет вечным напоминанием о значении презервативов в жизни молодого красивого мужика.
— С чего? Действительно, — Ники никак не могла успокоиться, — Фигня, что ты ждешь от него ребенка.
Для нее этого было достаточно, а вот для Криса, видимо, нет.
— И не говори, что это случайность, потому что — это ни что иное как закономерное разгильдяйство моего звездного братца. Ладно, не дуйся, сняли тему.
