И. Я не переживаю.
Г. Не веришь, да?
И. Не особенно.
Г. Ладно. Когда придет гонорар, поверишь. Работаешь завтра?
И. Да.
Г. Я тоже буду. А выходной когда? В пятницу?
И. Да. Ты уже посчитал?
Г. А то. Встретимся?
И. Встретимся.
Г. Я позвоню. Не планируй ничего вечером. Целую.
И. И я тебя. Спокойной ночи.
Г. Вот уж вряд ли мне светит спокойствие, но спасибо. Спи крепко.
На этом мы закончили. Я положила телефон на тумбочку и спустя минуту уже крепко спала. Гошино пожелание сработало, как заклинание.
Утром я опаздывала. Носилась по дому, как ненормальная. Все валилось из рук, пропадало, заканчивалось. Отец встретил меня на кухне за столом. Он уже заканчивал завтрак, который сам и приготовил. Мне было немного стыдно, но приятно.
- У тебя появился кто-то? - спросил он, словно между прочим, допивая чай.
Я закашлялась.
- С чего ты взял?
- Пропадаешь где-то до ночи. Парень завелся?
- Что-то вроде того, – неопределенно ответила я. – А что?
- Ничего. Так… Просто. Хорошо, что завелся. Я не против.
Он не смотрел на меня, явно сам смущался от таких бесед. Я старалась не рассказывать папе о своих неудачах, но многое было очевидно без слов. Например, то, что я преимущественно сидела дома.
- Я даже за, - добавил папа. – Ты стала какая-то другая. Вся светишься. И волосы, наконец, перестала зализывать.
Я хмыкнула.
- Это да.
- В общем, рад, что у тебя все хорошо, ребенок.
- И я, пап.
- Пошел пахать, - бросил он, как всегда, добавив. – И это… Ирсуль, надень свитер с горлом. У тебя вроде есть, который с ромбами, синий.
- А что, холодно на улице? – не могла не удивиться я.
- Эм.. ну… Да, типа того. Надень, – закончил он криво и как-то нервно, вышел из кухни.
Я сидела тихо, как мышка, пока папа обувался, одевался, захлопывал за собой дверь. Это было совсем на него не похоже, интересоваться моей личной жизнью. Что-то должно было сподвигнуть отца на такие речи.
Ответ я получила, когда взглянула на себя в зеркало. Багряный засос на шее. Я застонала, понимая, что папа его прекрасно разглядел. Отодвинув халат, рассмотрела еще несколько ярких напоминаний о Гошиных поцелуях. Очень быстро смущение переросло в возбуждение. Я вспомнила, как он вчера целовал меня, трогал. Неистовый и нежный одновременно. Напористый и аккуратный. Горячий и сдержанный. Второй стон был совсем не похож на первый. Боже, я уже скучала по нему. И была готова отправиться в душ, чтобы снять напряжение. Лучше тоже пару раз. Но времени на такую роскошь не было.
По быстрому собравшись, я не пренебрегла папиным советом и надела тонкий свитер с горлом, который скрыл засосы. Детки и их родители вряд ли оценят счастье нянечки, которая сверкает такими украшениями.
По дороге на работу телефон начал разрываться сообщениями от подруг. Они приперли меня к стенке, потавив перед фактом, что заберут после работу, пройтись по магазинам и выпить кофе. Пришлось соглашаться.
Не утерпев, я сама настрочила сообщение Фениксу.
И. У меня вся шея и грудь в засосах.
Г. Серьезно? Как так вышло?
И. Вот тоже пытаюсь понять.
Г. Я бы сказал, что мне жаль, но нет.
И. Ты такой засранец.
Г. Даже не буду отрицать.
Я убрала телефон, вышла на остановке. День обещал тянуться бесконечностью рутины. Ей-богу, иногда мне кажется, что лучше ад, чем тоска будней. Мелких было мало, и я силилась не уснуть, наблюдая за двумя-тремя подопечными. Задир сегодня не сдавали. В середины смены я услышала, как пискнул сообщением телефон. Знала, что это Гоша, но читать не стала. Знала, что он написал нечто пошлое и возбуждающее. Знала, что мозги расплавятся, и я тут же начну строчить ответ, забыв про детей. А это опасно. Чуть про них забудешь, они выкинут нечто…
Потом прочту.
Ближе к концу смены и народу прибавилось. Я мечтала не о Гошиных непристойностях, а лишь бы скорее сдать смену. За десять минут до моей свободы Аня и Лиза уже нетерпеливо топтались у игровой. Разные не только внешне, но и по характеру, но одинаково любимые мной.
Лизка – блондинка с кукольным личиком. Она вот точно перечитала маминых романов в детстве и теперь непременно влюблялась в каждого своего бойфренда. Насмерть, до детей свадьбы. Но чаще все ее иллюзии цвели месяц-два. Потом она страдала – дней пять – и злилась. Мы убеждали ее, что все будет хорошо, и она тут же находила новый объект для своей безграничной любви.
Аня – дерзкая рыжуля. Прагматик до мозга костей. Она всегда была самой здравомыслящей и категоричной одновременно. Если у Ани было, что сказать, она говорила. Прямо и громко, не пытаясь смягчить или уйти от ответа. К мужчинам она относилась бессовестно потребительски. Во всех смыслах. И не стеснялась такой позиции. Однако при этом пользовалась успехом и постоянно меняла кавалеров. Чаще всего неприлично состоятельных. Откуда она вообще брала этих мажоров на спортивных дорогущих машинах – непонятно. Город у нас не такой и большой.
Сдав пост сменщице, я поспешила к девчонкам. Они сжалились над пролетариатом и повели меня на фудкорт, перекусить перед осадой магазинов. Взяв по куску пиццы, мы уселись за столиком. Пицца! Я тут же вспомнила Катю, которая так любила это итальянское лакомство. Ассоциации привели меня к непрочитанному сообщению от Гоши. Я поспешила вынуть телефон, открыть вайбер. Лучше бы я этого не делала.
Ты знала, что у тебя веснушки даже на груди?
Я моментально ощутила, как загорелись щеки. Зыкнув исподлобья, просканировала девочек. Кажется, не заметили. Прикусив губу, написала ответ.
И. Не знала, конечно. Откуда бы.
Г. Сарказм?
И. Естественно.
Г. Почему я не заметил, когда мы были в студии?
И. Наверно, пялился на соски, которые выглядывали из-за драпировки. Не до веснушек.
Г. Мы знакомы всего ничего, а ты так хорошо меня знаешь.
И. Все вы, мужчины, одинаковые.
- Эй, - возмутилась я, потому что Аня выхватила мой мобильник.
- Что за дела, Ир? Мы собирались потрындеть, а ты сидишь в телефоне! Кто у нас тут? Феникс? Прелесть… О-о-о, Лизок, он пялился на ее грудь. Представляешь! Ирсен Дадиани завела кого-то и прячет от нас. Ну и дела.
- Отдай, - потянулась я за телефоном.
- Уже и так все понятно.
Аня вложила мобильный мне в руку.
- Серьезно, Ир? Бойфренд завелся? – вторила ей Лиза.
