- Я же говорил, Кать. Видишь, к чему все ведет?
Он быстро снял с нее кроссовки, сунул под лавку. Девочка игнорировала упрек и поспешила к желанной кухне. Я едва успела снять с нее рюкзачок и забрать из рук кролика.
- Нельзя со своими игрушками, солнышко, - объяснила ей. Получив в ответ кивок, хотела отдать все отцу, но он, как ни в чем ни бывало, уже пошагал по своим делам. Мне пришлось окрикнуть:
- Эй, папа Кати! Подождите.
Но он не слышал, продолжая говорить по телефону. Прикрыв сеткой вход, я поспешила его догнать.
- Вы должны вернуться, - выдала я, схватив его за руку.
Меня обожгло ощущением горячей кожи и крепких мышц под пальцами. Черт, не нужно было его трогать, но и позволить так уйти нельзя.
- Что? – мужчина обернулся, посмотрел на меня, сдвинув брови.
Смотрел он так, что я позабыла, зачем спешила его остановить. Словно сканировал мое лицо, пытаясь найти соответствия с базой данных.
- Нужно записать, - промямлила я, теряясь от его хмурого, внимательного взгляда.
Он закатил глаза, бросил в телефон:
- Перезвоню, Дим, - и уже мне. – Ну что вам?
Я даже сморщилась от его пренебрежительного тона.
- Мне – ничего, - ответила я грубовато, - а вот вам нужно оставить номер телефона.
- Мой?
- Мой мне известен, - огрызнулась я, возвращаясь в игровую за свой столик.
Мужчина фыркнул, назвал цифры. Я быстро записала.
- Имя ребенка, - продолжала я формальности.
- Катя. Платить сейчас?
- Нет. По факту. Первый час сто рублей, последующие дешевле. Лучше приходите заранее. И воздержитесь, пожалуйста, от длительных разговоров по мобильному, чтобы я могла дозвониться. Ваш ключ.
- Что еще за ключ? – совсем нахмурился он.
- Ключ от шкафчика. Можете оставить детские вещи, чтобы не таскать с собой.
- О, круто. Спасибо.
Мужчина принял ключ с брелоком в виде мишки и запер в шкафу с изображением идентичного животного рюкзак и кролика, которых я также ему отдала. У него опять зазвонил телефон. Я сморщила нос, глядя, как он уходит в сторону банкоматов. Неприятный тип.
Я старалась следить за Катей во все глаза, чтобы предотвратить конфликты, предугадать опасные ситуации. Уж очень не хотелось иметь повод набрать ее отца, который вряд ли последует моему совету. Но девочка и не собиралась влипать в стандартные детские катастрофы. Она тихо играла на кухне, потом в домике, попрыгала на батуте, скатилась с горки в шарики пару раз, заинтересовалась мольбертом, и я выдала ей мелки для рисования. Не ребенок, а мечта.
Я поглядывала на нее чаще, чем на остальных, но Катя увлечено водила мелом, пробуя разные цвета, стирая губкой, и снова покрывала доску детскими каракулями, в которых угадывались то солнце, то цветы, то тучки с дождиком.
За это время у меня разобрали почти всех маленьких посетителей. Я глянула на часы. Скоро домой.
- Катарин, на выход, - услышала я мужской голос.
Девочка не реагировала, увлеченная рисованием.
- Катя, - позвал ее папа снова, но малышка продолжала закрашивать странную фигуру синим мелом.
- Дайте ей закончить. Всего пару минут, - вступилась я за юную художницу.
Мужчина махнул рукой.
- Она так часами может залипать, а нам домой надо.
- Потому что у вас работа, да? – зачем-то укорила я. – И две минуты, конечно, вопрос жизни и смерти.
Я не имела права так с ним разговаривать. Никакого. Но слова сами рвались с языка, словно под гипнозом.
Он посмотрел на меня, сузив глаза, и я тут же пожалела, что ляпнула лишнее. Какое мне дело вообще? Так поступает большая часть родителей, задавливая ребенка авторитетом, не считаясь с его потребностями. В какой-то степени это понятно, но я не была поклонницей жесткой дисциплины и безоговорочного послушания. Возможно, потому что отец меня избаловал, а может перечитала новомодных книжек про новые подходы к воспитанию.
- Две минуты, - бросил мужчина, уселся на лавку, открыл телефон и снова пропал для общества.
- Катюша, - обратилась я к девочке, которая и впрямь очень увлеклась. – Катя, папа пришел. Ты заканчиваешь?
- Да, еще минуточку, - ответила мне девочка и, прикусив от усердия язык, продолжила штриховку.
Я не без интереса следила за ней. Мелок Катя держала крепко, уверенно, рисовала совсем не как трехлетка. Повидала я их мазню. Дети ее возраста вообще быстро устают от подобных занятий, а она вот на удивление с удовольствием задержалась у яркого пластикового мольберта. Возможно, поэтому и говорит так хорошо. Связь моторики и развития речи давно доказана.
Закончив картинку, Катя послушно поспешила к выходу.
- Повеселилась, детка? – спросил ее отец, удосужившись отвлечься от гаджета, услышав голос дочери.
- Да, пап. Рисовала Флинта и Бобсика.
- Супер, - ответил он. – Обувайся и пошли. Домой пора.
- Я вырасту и буду художником, как папа, - заявила мне девочка, опять мучаясь с кроссовками. Я не выдержала и сама присела у лавки, чтобы помочь ей, пока папаша тыкал в телефон.
- Да-да, главное, чтобы не как мама, - пробормотал он еле слышно, чтобы ребенок не слышал. Видимо сам с собой, но я уловила.
Взгляд тут же метнулся к его пальцам. Кольца не было. Боже, зачем я вообще смотрю? Какая разница?
- Сколько я вам должен? – спросил он, не поблагодарив даже за помощь Кате.
Я вернулась к журналу, уточнила время и назвала сумму.
- Почему так много? – возмутился мужчина. – Она была тут полтора часа.
- Почти два, - поправила я его.
- Час сорок пять.
- Считается, как два.
- Вы поэтому заставили меня ждать, пока она дорисует? – наезжал недовольный отец.
- Что? Нет. Конечно, нет. Я даже времени вашего не помнила, пока в журнал не посмотрела.
- Ну, конечно. Очень умно придумали. Вам платят с выручки, похоже.
- Нет, у меня фиксированный оклад.
- Да-да. Безусловно, - фыркнул он, взял ребенка за руку. – Пойдем, Кать.
Я проводила их взглядом, уселась обратно на стул, нашла глазами всех своих подопечных и только потом позволила себе буркнуть под нос:
- Ну и придурок.
- И вам доброго здоровья, - услышала тут же.
Вздрогнув, подняла глаза. Мужчина хлопнул ладонью об стол, оставив таким образом ключ от шкафа. Видимо, он вернулся за Катиной джинсовой курточкой, которую оставлял в шкафчике.
Я даже извиниться не успела, он уже ушел.
