В задумчивости продолжила читать дальше:
«Ты должна знать одно: ни при каких обстоятельствах не ищи помощи у наших с тобой сородичей — темных эльфов. Вообще избегай мест в непосредственной близости от их территорий. Это слишком опасно. Ты на меня похожа, и это может привлечь к тебе внимание».
А вот это вряд ли! Я хмыкнула. Если бы мамочка увидела меня сейчас, то никогда бы не сказала, что я на нее похожа!
Она была хрупкой и изящной, как фарфоровая статуэтка, и такой красивой, что глаз не отвести. Настоящая сказочная принцесса! В отличие от моих, ее волосы не имели красноватого отлива, а были полностью черными. Мягкими, шелковистыми, длинными. Я обожала их расчесывать и заплетать, а мама всегда с теплой улыбкой позволяла это.
Глаза же вообще нечто удивительное! Они меняли оттенок от нежно-зеленого до темно-изумрудного в зависимости от эмоций, что мама испытывала. Причем это могло происходить в считанные мгновения. Впрочем, мать говорила, что у эльфов это обычное дело. Их глаза меняют оттенки основного цвета в зависимости от настроения. Когда я смотрела на себя в зеркало, то в основном видела лишь нейтрально-зеленый. Но Бэйли, делая комплименты, упоминал о том, что мои глаза завораживают своими переливами.
Только стоит ли верить этому гаду?
Ну да ладно. Не до него сейчас!
Куда важнее предупреждение матери о том, чтобы я даже не приближалась к эльфийским землям. А учитывая то, что Бармин, куда отправляюсь уже завтра, находится практически на границе с ними, стоит задуматься.
В растерянности дочитала мамино письмо:
«Надеюсь, ты не повторишь мою судьбу, доченька, и будешь счастлива! Хорошо устроишь свою жизнь, пусть и среди обычных людей, обретешь любовь и семью. И что тень прошлого никогда тебя не коснется. Люблю тебя, моя дорогая!
Катрина Фаррен.
П.С. Сожги это письмо сразу после прочтения. Никто, кроме тебя, не должен его увидеть».
По щекам непроизвольно покатились слезы от возникшего внутри щемящего ощущения, и я поднесла письмо матери к губам. Благоговейно поцеловала.
Некоторое время сидела неподвижно, осмысливая прочитанное. Письмо матери настолько перевернуло все в душе, что теперь не знала, что делать дальше.
Наверное, еще месяц назад я бы, не колеблясь, отказалась от своих планов ехать в Бармин, узнав новые обстоятельства. Но теперь… Вместо того чтобы прятаться от неведомых врагов, появилось желание встретиться с ними лицом к лицу и попытаться бороться. Скрываться всю жизнь, как делала моя мать, а потом тихо угаснуть на радость недругам не хотелось категорически.
Разумеется, это не значит, что я безрассудно сунусь прямо в эльфийские земли и буду лезть на рожон. Но и бежать от судьбы тоже не стану.
Будь что будет! Отказываться от, скорее всего, единственного шанса начать новую жизнь, став кем-то, кого можно уважать, не собираюсь. Да и Бармин, пусть и недалеко от эльфийских территорий, все же часть Мадарской империи. Эльфы там, если и бывают чаще, чем на других человеческих землях, то в основном по делам. Город большой, пожалуй, не меньше столицы. То, что я случайно встречусь с тем, кого нужно опасаться, маловероятно. А специально искать знакомства с сородичами я не намерена. Кроме того, есть шкатулка, что предупредит, если возникнет реальная опасность.
Я тряхнула головой и решительно направилась вместе с письмом и конвертом к камину.
Глядя на то, как жадные язычки пламени уничтожают исписанные листы, прошептала:
— Обещаю тебе, что постараюсь быть осторожной, мама… И я тоже очень люблю тебя…
Забрав обретенное сокровище — шкатулку, хранящую в себе наши с мамой тайны, я поднялась в свою комнату. Но заснуть в эту ночь долго не могла. А когда все же сумела, почему-то опять приснился мужчина с черными глазами и светло-русыми волосами.
Так что, пробудившись утром, долго задумчиво смотрела в потолок, вспоминая его черты. Даже мелькнула мысль: а что если это и есть тот самый враг, о котором предупреждала мама? И этот образ подбросило мое подсознание, будто о чем-то предупреждая. Ответа так и не нашла.
А потом пришлось вставать. Сегодня некогда нежиться в постели! Сразу после завтрака нужно ехать на местную станцию и ждать проезжающего из Тароса дилижанса, направляющегося к Бармину. Нельзя пропустить, ведь следующий только завтра!
Конечно, можно было бы нанять экипаж для себя одной, но это стоило гораздо дороже. А я уже решила, что бездумно тратить деньги не стану. Да и не принцесса и не аристократка, чтобы ехать в гордом одиночестве, распираемая от собственной важности.
Нет уж, буду путешествовать, как обычные люди! Хочется надеяться, что попутчики попадутся вменяемые и обойдется без казусов. Ведь в их обществе предстоит ехать целых три недели. Пусть даже далеко не все едут именно в Бармин и выйдут раньше, по местам следования дилижанса.
Провожать меня на станцию отправилось все семейство Торнов. Мама Арлин снабдила корзиночкой со снедью, всучив чуть ли не насильно. Слова о том, что вполне могу поесть в придорожных тавернах, застряли в горле при виде искренней заботы на лице доброй женщины. Прощались со мной, как с родной, обнимая и плача. Даже господин Торн прослезился, что особенно тронуло. А я подумала о том, что эта семья навсегда останется в моем сердце, чтобы ни случилось.
Даже мелькнула малодушная мысль: ничто ведь не заставляет переться в такую даль, кроме собственного упрямства! Я вполне могу остаться в Фарене и устроиться работать в лавку Торнов. Тогда не нужно будет расставаться с теми, кто стал по-настоящему близкими. Но я поспешила отогнать подобные мыслишки, присущие прежней, неуверенной в себе Леноре.
Нет, меня ждет интересная насыщенная жизнь в Бармине, от которой глупо отказываться! Птенец наконец-то выпорхнул из гнезда и начинает первые робкие попытки летать.
Сравнение невольно вызвало улыбку. Представился эдакий упитанный птенчик, которого едва держат слабенькие крылышки.
Мысленно хмыкнула и залезла в дилижанс, где, помимо меня, сидели еще пятеро пассажиров. Тощая женщина с злым лицом, похожая на засушенную рыбину, недовольно покосилась на меня, когда я устроилась рядом с ней. Я улыбнулась как можно шире и поздоровалась с попутчиками. Мне ответил нестройный хор голосов, причем рыбина только нехотя кивнула. И естественно, разглядев мои предательские уши, все тут же начали пялиться.
Вместо того чтобы, как обычно, зажаться, делая вид, что не обращаю на это внимание, я смело встречала самые бесцеремонные взгляды и выдерживала их, пока очередной смущенный попутчик не отводил свой.
Выглянув в окно, помахала на прощанье Торнам, все еще стоящим на станции, и дилижанс тронулся, увозя меня к новой жизни.
Глава 5
К концу трехнедельного путешествия я держалась уже на чистом упрямстве. Если бы раньше знала, какой это ад, сто раз бы подумала, прежде чем ехать! Тряска в дилижансе, постоялые дворы, зачастую грязные и неуютные, то и дело меняющиеся попутчики и их разговоры, — все это изрядно вымотало.
