— Думаю, да, — кротко отвечал Уилл.
— Ты думаешь! — язвительно отозвался Холт. — Есть огромная разница между одним скандианцем и дюжиной!
Уилл кивнул. В последнее время Холт перестал называть его юнцом, и это было одной из перемен, произошедших в их отношениях. Теперь Холт обращался к ученику по имени, и Уиллу казалось, что учитель наконец проникся к нему если не уважением, то хотя бы привязанностью.
Совсем чуть-чуть.
Негромкий голос Холта снова вывел мальчика из задумчивости:
— Так… кролики. И всё?
Уилл посмотрел в указанном направлении. На снегу едва виднелась еще одна цепочка следов.
— Горностай! — торжествующе заявил он, и Холт снова кивнул.
— Горностай, — согласился он. — Но ты должен был сразу понять, что там кто-то еще, Уилл. Смотри, эти кроличьи следы такие глубокие — животных явно что-то вспугнуло. Такая примета подсказывает, что был кто-то еще.
— Понятно, — равнодушно ответил Уилл, но Холт покачал головой:
— Нет. Слишком много тебе остается не понятно, потому что ты не сосредоточиваешь внимание. Нужно тебе поработать над этим.
Уилл промолчал. Он просто принял замечание к сведению. К этому времени он уже знал, что Холт ничего не говорит без причины. И тут уж никуда не денешься.
В молчании они ехали дальше. Напрягая зрение, Уилл всматривался в снежное полотно вокруг в поисках новых следов, новых примет зверья. Они проехали еще с километр, и уже начинали попадаться знакомые ориентиры, говорившие, что они близко к хижине, когда мальчик заметил кое-что.
— Смотрите! — окликнул он учителя, показывая на перепаханный снежный участок возле самой тропы. — Что это?
Холт обернулся. Следы — если это были они, — не походили ни на какие другие, которые Уиллу приходилось наблюдать. Рейнджер направил коня прямо туда.
— Хм-м-м, — задумчиво протянул он, — такие я тебе еще не показывал. В последнее время нечасто их встретишь, так что смотри как следует, Уилл.
Учитель легко соскочил с седла и, по колено увязая в снегу, пошел к взрыхленному месту. Уилл — за ним по пятам.
— Что это?
— Вепрь, — коротко отозвался Холт, — и здоровенный.
Уилл испуганно огляделся. Может, он и не знал, как выглядят на снегу следы дикого вепря, однако понимал, как опасно встретить самого зверя.
Холт заметил взгляд мальчика и успокаивающе махнул рукой:
— Не бойся, его нет поблизости.
— Вы узнали это по следам? — спросил Уилл, рассматривая снег. Глубокие рытвины и борозды явно были пропаханы очень крупным зверем. И похоже, он был еще и свирепым зверем.
Мальчик машинально схватился за лук.
— Нет, — невозмутимо ответил Холт, — по коням. Будь вепрь где-нибудь поблизости, эти вот двое храпели бы, ржали и били копытами. Мы бы это точно заметили.
— О-о, — только и мог ответить Уилл, чувствуя себя дураком.
Он слегка ослабил хватку. Тем не менее, несмотря на уверения рейнджера, Уилл не удержался и еще раз опасливо оглянулся, и сердце его бешено забилось, когда в одном из кустов он заметил движение.
Густой подлесок по другую сторону тропы колыхнулся, слабо, но все же отчетливо. Если бы мальчик не учился у Холта, он бы решил, что это проделки ветра, но уроки, преподанные рейнджером, дали свой результат, обострили взор и ум Уилла. Было безветрие. Ни малейшего дуновения…
И тем не менее кустарник всколыхнулся еще раз.
Рука Уилла вновь медленно поползла к колчану. Плавным движением, чтобы не спугнуть тварь, он вытянул стрелу и наложил на тетиву.
— Холт? — Мальчик старался говорить ровным тоном, и все же голос его дрогнул. Он раздумывал, остановит ли стрела взбесившегося вепря. Вряд ли.
Оглянувшись, учитель увидел Уилла, готового выстрелить, а затем проследил направление его взгляда.
— Надеюсь, ты не думаешь пристрелить того бедного крестьянина, который имел несчастье затаиться в этих кустах? — с иронией поинтересовался он. Звук его голоса донесся до кустарника по ту сторону тропы.
Кто-то, сидевший там, завозился, и Уилл услышал панические вскрики:
— Не стреляйте, добрый господин! Пожалуйста, не надо стрелять! Ведь это всего лишь я!
На свет выбрался взлохмаченный и перепуганный старик и заторопился им навстречу, однако тут же споткнулся о трухлявый пень и растянулся на снегу. Неуклюже поднявшись, старик протянул к ним руки, выставив вперед пустые ладони, показывая, что при нем нет оружия. Приближаясь, он безостановочно лопотал:
— Всего лишь я, сэр! Зачем стрелять, сэр? Всего лишь я, и клянусь, я совсем не опасен для таких, как вы!
Старик наконец вышел на середину тропы, не сводя глаз с лука у Уилла в руках и поблескивающего, острого как бритва наконечника стрелы. Мальчик медленно опустил оружие, рассмотрев человека. Очень тощий, с длинными руками и ногами, он был одет в рваный, грязный балахон. Седая борода торчала клочьями, а на макушке блестела лысина.
Старик остановился от Холта и Уилла в нескольких шагах и, опасливо улыбаясь, в последний раз повторил:
— Это всего лишь я…
Глава 18
Уилл не мог не улыбнуться собственной ошибке. Старик совсем не походил на свирепого, обезумевшего вепря.
— Откуда вы узнали, что там именно он? — понизив голос, спросил мальчик у Холта.
Рейнджер пожал плечами:
— Видел его несколько минут назад. Со временем научаешься чувствовать, когда кто-то за тобой наблюдает. Тогда просто надо определить кто именно.
Уилл в восхищении уставился на учителя. Неудивительно, что жители замка относились к нему с таким благоговейным ужасом!
— Ну так что, — строго заговорил Холт, — зачем ты тут? Кто тебе велел шпионить за нами?
Старик опасливо потирал ладони, перебегая взглядом с грозного лица Холта на наконечник стрелы, сверкавшей в руках Уилла.
— Не шпионил, сэр! Нет-нет, не шпионил! Слышал, вы подходили, вот и подумал, энтот страшенный свин возвращается!
Рейнджер нахмурился.
— Ты подумал, я дикий вепрь? — осведомился он.
И вновь крестьянин затряс головой.
— Нет-нет-нет, — зачастил он, — по крайности, как увидел, так уж не думал! Да я сумневался, кто вы такие будете. Может, вы разбойники какие…
— Так что ты вообще тут делаешь? — продолжал Холт. — Ты ведь не здешний?
Крестьянин, боясь не угодить, снова покачал головой:
— Оттоль я, из-за Ракитового ручья, да уж! Пошел по следу чушки, думал, найду кого, кто на окорок ее пустит.
Холт вдруг живо заинтересовался. Оставив делано суровый тон он спросил:
