– Нет, брат. Ты свою кровь уже перебрал.
«Замшевый» побледнел, зажмурился…
– У тебя есть шанс. – Гурьянов снял с него наручники, усадил на табуретку, стоящую перед грубым, шатающимся столом, на котором светила керосиновая лампа, положил со стуком перед собой пистолет и сел напротив на скрипучий стул. – Пистолет заряжен.
– За дурака меня не держи, – нервно хмыкнул «замшевый». Гурьянов взял пистолет, выстрелил в стену, у уха «замшевого», и произнес:
– Не держу. Остался один патрон. Кто-то из нас двоих останется жив.
– Ты псих. Ты просто психический.
– Я отойду на расстояние, так что можешь успеть. – Гурьянов сделал два шага назад.
– Ха, – бандит провел дрожащей ладонью по рукоятке пистолета. – Рэмбо, да?
– Рэмбо – просто жалкий уродец. Он сдох бы за час там, где мы спокойно работали.
– Я тебя пристрелю, а тот «бык» меня замочит.
– Не замочит. – Гурьянов взял рацию. – Влад, если его возьмет – отпустишь.
– Никита! – донеслось из рации, но он уже отложил ее в сторону.
– Крутой. – «Замшевый» расслабился.
Гурьянов видел, что этот человек тренирован и знает, как действовать в сложной обстановке. А сейчас просто заговаривает зубы. Полковник прекрасно понимал, когда он рванется.
«Замшевый» бросился к пистолету, Гурьянов ему навстречу.
Парень отклонился в сторону, махнув рукой, будто ударяя, но он просто отвлекал внимание, а другой рукой сграбастал пистолет.
Полковник работал в боевом режиме. Поставил блок, вышел на линию атаки… Стук падающего пистолета, хруст ломающихся костей… Довершающий удар. Все, сделано…
Влад ворвался в подвал:
– Никита, ты взбесился?
– Ты знаешь, Влад, ведь это моя война, – устало произнес Гурьянов, перевернув ногой безжизненное тело. – За мной не стоит государство. Это мои личные долги. Я всю жизнь просчитывал каждый шаг с точки зрения целесообразности и делал только то, что нужно, дабы не сорвать операцию. Тут – другое. Знаешь, как на Руси определяли правого и виноватого?
– Ну и как? – Влад поморщился, покосившись на труп.
– На честном поединке. Один на один. Кто побеждал, тот и прав. Потому что побеждает не сильнейший, а тот, за кем Бог. Не такая дурная мысль.
– Может быть. Но только больше так не делай.
* * *
У каждого коллектива возникают со временем традиции. У спортсменов одной их главных традиций стало проводить сходняки в спортзале ахтумской школы бокса.
В тот памятный день в спортзале собрались паханы и бригадиры сильно разросшейся организации.
Боксер как-то признавался, что организация настолько расширилась, что даже бригадиров он не всех в лицо знает, не то что обычных бойцов. У спортсменов были и «быки» для массовок, и киллеры, профессионально и чисто глушившие недовольных в городе и даже выезжавшие для выполнения заказов в рамках бандитского обмена специалистами с дружественными бригадами в другие регионы, и коммерсанты, и адвокаты, и бригады по выбиванию долгов, по разрешению споров.
Система у спортсменов была отлажена так, чтобы в течение часа поставить под ружье сотню бойцов, а всего они могли задействовать две сотни человек. Практически у всех был автотранспорт, имелось несколько складов с оружием, так что времени на вооружение много не понадобилось бы. Спортсмены ныне пытались организовать свое частное охранное предприятие, чтобы за Боксером и другими авторитетами ходили «быки» с зарегистрированным табельным оружием.
Сходняк представлял нечто среднее между производственным совещанием, встречей старых друзей, заседанием бухгалтерской комиссии и товарищеским инквизиторским судом. Морды присутствующих были по большей части мятые, с переломанными носами – костяк организации составляли действительно боксеры, хотя находилась в ней теперь и масса другого люда: бывшие офицеры вооруженных сил, уголовники, пара действующих сотрудников милиции, даже чекист в отставке и много кто еще. Всего собралось человек тридцать.
Собравшиеся по традиции сначала припомнили своих тренеров, которым они обязаны воспитанием спортивного бойцовского характера, потом помянули павших соратников. А затем перешли к делам.
Главный мотив – какой бы кусок еще урвать и не подавиться. Спортсмены, не желая довольствоваться малым, постоянно находились в состоянии войны. В последнее время их сильно донимали черные. Правда, чеченцы с началом боевых действий в их мятежной республике притихли. Да и интересы у них были иные – они активно приватизировали шинный завод, гоняли какие-то банковские документы. Но зато начали сверх меры наглеть татары, у которых в городе была большая община, да еще стали поднимать свой голос цыгане. Их всех надлежало проучить как можно быстрее.
Еще одна проблема – героин.
– Нигеры детей травят, – сказал Робот. – А на крытом стадионе на рок-концертах фантики с ЛСД и таблетки «экстази» бесплатно раскидывают, пацанва тут же на наркоту и садится. Детей-то жалко.
– Эти сопляки если не будут колоть героин, будут нюхать клей. И ничего тут не попишешь. А деньга длинная, – изрек Боксер. – Так что от этого дела мы никуда не уйдем. Нигеры и азеры с героина исправно платят?
– Исправно, – поддакнул Жлоб, бригадир, отвечавший за эту часть работы. – Но таджики стали деньгу зажиливать. Чисто обурели. На прошлой неделе учить пришлось.
– Деньга длинная, – повторил Боксер. – А может быть еще длиннее. Нужно потихоньку начинать переключать на нас пути доставки зелья. Это очень большие деньги. Кому не нравится?
– А чего тут может нравиться? – поморщился Робот.
– Понравится, когда «хрусты» зашуршат, Робот. – Боксер похлопал своего товарища по плечу.
Вопросов накопилось немало. Пришлось попереть с бригадиров одного за дурной нрав и бездеятельность. А Мерина – бригадира с авторынка – вышибли из команды на веки вечные.
– Я исправлюсь… Я уже завязал, – лепетал Мерин.
– Наркоманов в организации не будет, – отрезал Боксер. – Прочь с глаз.
В серьезной организации наркомана терпеть не будут, потому что наркоман – это потенциальный предатель.
Мерин что-то пробурчал под нос и вышел из спортзала. И этим спас себе жизнь.
Он направился к своей «Ауди». И тут его оглушило, толкнуло волной в спину. Он пролетел несколько метров и потерял сознание.
Хлестнуло пламя. И спортивный зал сложился аккуратненько, как карточный домик…
Художник верил в Шайтана. Как только увидел его в первый раз, сразу понял, что бывший вояка из тех ненормальных, которым по плечу любое дело. И оказался прав на триста процентов.
Шоферню и «быков», сидевших в машинах или кучковавшихся на улице, частью смело взрывной волной. А оставшиеся на ногах обалдело смотрели, как огонь пожирает то, что недавно было спортзалом.
