Гроб с телом Наполеона вновь запаяли еще в три гроба, а затем все четыре поместили в громадный (весом - с гробами! - больше 1000 кг) саркофаг, который изготовил в Париже «бывший офицер, фанатик Великой армии, ставший мебельным фабрикантом»
[2144]. К вечеру 15 октября саркофаг подняли на борт фрегата «Бель Пуль». «Прошло ровно 25 лет, день в день, - отмечает Андре Кастело, - с того момента, когда “Нортумберленд” с Наполеоном на борту бросил якорь перед островом Святой Елены». Теперь «Прекрасная курица» подняла якорь у Святой Елены и, храня на борту прах Наполеона, отправилась в обратный путь к берегам Франции.
Вся Франция ждала в те месяцы возвращения останков Наполеона на родину. Среди тех, кто ждал с особенным нетерпением, оставались в живых (очень немногие) члены семьи императора и его боевые соратники
[2145]. Ушли из жизни к 1840 г. все три его сестры: первой, еще в 1820 г., - Элиза, за ней, в 1825 г., - Полина (похоронена в знаменитом римском соборе Санта - Мария - Маджоре между двумя папами) и в 1839 г. - Каролина. «Мама Летиция», которая после смерти Элизы одевалась только в черные платья, дожила до 1836 г. Она умерла и была похоронена в Риме, но в 1851 г. ее перезахоронили (вместе с братом, кардиналом Ж. Фешем, скончавшимся в 1839 г.) на Корсике, в кафедральном соборе Аяччо.
Из четырех братьев Наполеона не дожил (несколько месяцев!) до возвращения его тела в Париж только Люсьен. Но никто из трех, еще живых, не смог присутствовать на торжественном перезахоронении императора. Жозеф, который с 1815 по 1832 г. жил - богато и с почетом - в Америке (приобрел имение Пойнт Бриз в Нью-Джерси, дружески общался с президентом США Д. К. Адамсом и государственными секретарями Г. Клеем и Д. Вебстером), вернулся в Европу и прожил три года в Англии, а затем перекочевал во Флоренцию. Там в 1840 г. он перенес кровоизлияние в мозг, после чего оставался немощным инвалидом до смерти в 1844 г. Во Флоренции доживал свой век и прикованный к инвалидной коляске Людовик (умер в 1846 г.). Только Жером еще сохранял здоровье, но, овдовев в 1835 г., он бедствовал в той же Флоренции. Воспрянет он с приходом к власти во Франции (в 1848 г.) Наполеона III, от которого получит звание маршала, высокие должности и оклады и будет с почестями похоронен в 1860 г.
Не дожили до «последнего новоселья» Наполеона ни пасынок его, ни падчерица: Евгений Богарне умер в Баварии в 1824 г., Гортензия - в Швейцарии в 1837. Даже единственный законнорожденный сын императора, его Орленок, вошедший в историю как Наполеон II, которому в 1840 г. и было бы всего лишь 29 лет, расстался с жизнью еще в 1832 г. Узнав о смерти отца, Орленок горько его оплакивал, а на 22-м году жизни, именуясь уже по-австрийски герцогом Рейхштадтским, надломленный борьбой своего французского начала с австрийским воспитанием, умер в Шёнбрунне от чахотки. Последние слова, которые он прошептал Марии-Луизе перед смертью, были: «Прощай!.. Я иду к отцу...»
[2146] Его похоронили как члена семьи Габсбургов в Венском капуцинском склепе, не допуская и мысли о том, что ему тоже, как и его отцу, предстоит еще одно, последнее «новоселье».
Зато мать Орленка Мария-Луиза и слышать не хотела об Орле. Она отказалась принять сердце Наполеона, которое он завещал передать ей после его смерти. «Мое единственное желание, - написала она Францу I, - состоит в том, чтобы его сердце осталось с ним в могиле». Правда, Мария-Луиза (теперь уже «мадам Нейперг») приняла от Ф. Антомарки первый оттиск посмертной маски Наполеона, но «потом она отдаст ее детям интенданта своего двора, которые привяжут к ней веревочку и будут играть с его последним ликом»
[2147].
Итак, фрегат «Бель Пуль» с гробом Наполеона, отплыв 15 октября 1840 г. из гавани острова Святой Елены, 30 ноября прибыл в порт Шербур на севере Франции. Здесь гроб был перенесен на более комфортабельный фрегат «Нормандия». Туда же перешли все участники экспедиции. В сопровождении двух легких кораблей «Нормандия» пошла по Ла-Маншу вдоль французского берега к устью Сены, и «все прибрежное население сбегалось посмотреть на нее»
[2148]. Далее, уже по Сене, от Гавра к Парижу саркофаг с гробом императора был доставлен на специально оборудованном судне - катафалке.
Торжественный церемониал захоронения останков Наполеона начался утром 15 декабря в Соборе Дома Инвалидов по сигналу из декоративной пушки. «Скоро весь Париж был на ногах, - вспоминал Лас-Каз (сын). - Люди шли от всех застав, от всех улиц, от Нейи и от Булонского леса... Это был праздник, огромное стечение народа, энтузиазм, равный которому едва ли отыщется в истории»
[2149]. Как не вспомнить здесь строки из «Последнего новоселья» Лермонтова:
И возвратился он на родину; безумно
Как прежде, вкруг него теснятся и бегут
И в пышный гроб, среди столицы шумной,
Остатки тленные кладут
[2150].
В церемонии захоронения приняли участие четыре маршала - Н. Ж. Сульт, А. Ж. Монсей, Н. Ш. Удино и Э. Груши - все оставшиеся в живых из 26 маршалов Наполеона, кроме уклонившегося роялиста В. К. Виктора, а также восседавшего на королевском троне в Швеции Ж. Б. Бернадота и предателя О. Ф. Мармона. После неудачной попытки спасти Бурбонов в 1830 г. Мармон был изгнан из Франции и всю оставшуюся жизнь промаялся на чужбине, хотя жил еще долго: умер 2 марта 1852 г. последним из наполеоновских маршалов.
Когда траурная процессия во главе с принцем Жуанвилем направлялась вдоль Елисейских полей к Собору Дома Инвалидов, ее приветствовали несметные толпы народа. По свидетельствам очевидцев, «люди стояли в десять рядов, все балконы и деревья (!) были заполнены ими»; «воздух сотрясался сотнями тысяч возгласов “Да здравствует император!”, и, хотя принца Жуанвиля принимали тепло, ни разу не раздалось: “Да здравствует король!”»
[2151].
У Собора процессию встретил король Луи-Филипп. Принц Жуанвиль обратился к нему, салютуя шпагой: «Сир! Я передаю вам тело императора Наполеона». - «От имени Франции я принимаю его», - ответил король.
В этот момент управляющий Домом Инвалидов 87-летний маршал Монсей «попросил поднести его в кресле поближе к гробу Наполеона. Он уже восемь дней упрашивал своего врача: “Доктор, дайте мне еще пожить немного. Я хочу достойно встретить императора!” Теперь маршал, сидя у гроба, выслушал “Реквием” Моцарта - “высший плач, песнь скорби и триумфа”, - а потом прошептал: “Ну все, пошли умирать...”»
[2152] (он проживет еще почти полтора года).
