Сам Наполеон в те же мартовские дни 1815 г. точно определил смысл и секрет своего триумфа: «Революция 20 марта совершилась без заговора и предательств <...>. Народ и армия привели меня в Париж <...>. Народу и армии я обязан всем»
[1619]. Такое признание побуждало его вознаградить народ и армию самыми желанными для них благами - миром и спокойствием.
Так начались знаменитые «Сто дней» Наполеона.
2. Обновленная империя против 7-й коалиции
Весной 1815 г. Наполеон был популярен во Франции, в народе, в армии как никогда. Все дни после 20 марта народные массы повсюду (особенно в Париже) бурно выражали свое доверие императору. Ж. Фуше опасливо констатировал возрастающее влияние «черни». О том же сообщали, как подметил А. 3. Манфред, даже российские газеты: «Всякая сволочь толпится теперь в Тюильрийском саду и вызывает к себе нередко Бонапарта, к коему прежде и подступиться не осмеливались»
[1620]. В такой ситуации - можно сказать, при всенародной поддержке - Наполеон проводил (насколько последовательно, мы еще увидим) новый курс своей внутренней и внешней политики.
Первым делом вернувший себе трон император предложил европейским державам - Англии, России, Австрии, Пруссии - заключить мир на условиях status quo. Он торжественно заявил, что отказывается от всех претензий к кому бы то ни было: «Франции ничего не нужно-ей необходим только мир»
[1621]. «Был ли он искренен? - задавался таким вопросом Антонен Дебидур и сам себе отвечал: - Может быть»
[1622]. Бесспорно одно: Наполеон очень надеялся, что его предложение будет принято, ибо вновь объединиться против него коалиционеры не смогут. Дело в том, что Людовик XVIII, в спешке бежав из Тюильри, забыл у себя в кабинете (вместе с домашними тапками) изготовленный для него экземпляр секретного договора от 3 января 1815 г. между Англией, Австрией и Францией против России и Пруссии. Наполеон сразу же отправил заверенную копию этого документа с секретарем российской миссии в Париже П. С. Бутягиным в Петербург и Вену. Александр I принял Бутягина 8 апреля. Прочитав документ, царь был потрясен не меньше, чем того ожидал Наполеон, однако результат потрясения оказался прямо противоположным надеждам Наполеона.
Вот как последовавшая далее трагикомическая сцена запечатлена в научной литературе - со слов очевидца, прусского барона Г. Ф. К. Штейна, который был довереннейшим лицом Александра I. Самодержец всея Руси пригласил к себе князя Меттерниха, показал ему бумагу и осведомился: «Известен ли вам этот документ?» Австрийский лидер, слывший первым лгуном в Европе, от неожиданности даже не нашелся (пожалуй, впервые в жизни), что солгать. «Пока мы оба живы, - после долгой паузы сказал ему Александр, - об этом предмете не должно быть между нами ни слова. Теперь нам предстоят другие заботы. Наполеон возвратился. Наш союз ныне должен быть крепче, нежели когда-либо!» С этими словами царь бросил документ в камин
[1623].
Три обстоятельства, которые Наполеон не мог учесть, отправляя Александру I текст договора от 3 января 1815 г., предопределили (вопреки расчетам Наполеона и несмотря на шок, пережитый Александром, когда тот читал договор) прочность коалиции. Во - первых, коалиционеров испугала и сплотила общим испугом весть о возвращении Наполеона с Эльбы во Францию. Они вмиг отбросили все, что их разъединяло, и, по выражению В. О. Ключевского, «судорожно схватились за Россию, за Александра, готовые вновь стать в его распоряжение»
[1624]. Далее, когда Наполеон еще продолжал свой «полет орла», а именно 13 марта, все восемь держав шестой коалиции в один голос объявили Наполеона «врагом человечества». Наконец, 25 марта (когда Наполеон уже «приземлился» в Париже, но Александр еще не получил отправленный ему текст январского договора), четыре великие державы - Англия, Россия, Австрия и Пруссия - подписали договор, юридически оформивший создание новой, седьмой (!) антинаполеоновской коалиции
[1625]. По этому договору коалиционеры обязались «не полагать оружия» в борьбе с Наполеоном как «врагом человечества» не на жизнь, а на смерть, «до конца» (разумеется, победного); выставить к началу новой кампании от каждой державы армию в 150 тыс. человек; задействовать на нужды коалиции субсидии от Англии в 5 млн ф. ст. и пригласить к участию в коалиции государей «всех держав европейских», включая Людовика XVIII. В результате «все или почти все государства Европы двинулись военным походом против наполеоновской Франции»
[1626]. Связав себя таким договором, Александр I, как и любой из коалиционных монархов, просто обязан был идти вперед против общего врага, игнорируя любые распри между участниками коалиции, назад ходу не было!
Эти факторы в совокупности и обусловили ответ на мирное предложение Наполеона - ответ категорически отрицательный, который был сформулирован, как ни парадоксально, раньше, чем последовало само предложение. Иначе говоря, Наполеон предлагал европейским монархам мир, стучась в глухую стену уже принятого седьмой коалицией решения идти против него войной...
Уже в первые из своих «Ста дней» Наполеон поставил перед собой главную задачу: реформировать управление империей, придав ей либеральный вид. Но, будучи вынужденным готовиться к военным действиям, он отвлекался и на заботы о вооруженных силах. 9 и 10 апреля были изданы его декреты о призыве солдат запаса для регулярных войск и для Национальной гвардии. Кадровая армия, которую Наполеон оставил было «в наследство» Людовику XVIII и теперь «отнаследовал» обратно, насчитывала 150 тыс. человек. Император в кратчайший срок довел ее численность до 250 тыс.
[1627] Национальные гвардейцы, в отличие от кадровых солдат, не получали боевой подготовки, поскольку использовались не в боях и походах, а для контроля над главными городами Франции, «защиты крепостей и пограничных постов»
[1628]. Общая численность Национальной гвардии к началу лета 1815 г. достигала 160 тыс. человек
[1629].
