Наполеон не знал, что еще 17 марта в Труа, где размещалась штаб - квартира союзников, прибыл эмиссар Ш. М. Талейрана и агент Бурбонов барон Э. Ф. Витроль. Он передал Александру I нарочито неряшливую и безграмотную по форме (для конспирации) записку от Талейрана с настоятельным советом оставить Наполеона у себя в тылу и спешить к Парижу, где союзников ждут
[1327]. По свидетельству К. В. Нессельроде, эта записка уже «решила вопрос о движении на Париж»
[1328]. А пока интервенты готовились к маршу, несколько сомневаясь, верно ли их решение, Бог послал им (как они думали) еще одну удачу, которая сняла все сомнения. 23 марта казаки перехватили письмо Наполеона к императрице Марии-Луизе, где говорилось: «Я пошел к Марне. Сегодня буду в Сен-Дизье»
[1329]. Так стало ясно, что Наполеон удаляется от Труа на восток. 24 марта союзники из Труа быстро пошли на запад - к Парижу.
У местечка Фер - Шампенуаз путь 100-тысячной Главной армии фельдмаршала князя К. Ф. Шварценберга, при котором неотлучно обретались трое монархов (Александр I, Франц I и Фридрих - Вильгельм III), преградили 25 тыс. французов под командованием маршалов О. Ф. Мармона и Э. А. Мортье. Союзники отбросили их и через четыре дня вслед за ними подступили к Парижу.
Утром 29 марта императрица Мария-Луиза по инициативе ее «надсмотрщика» Жозефа Бонапарта и с согласия Регентского совета выехала из столицы вместе с сыном и многолюдной свитой. Римский король заупрямился: раздраженный тем, что к нему применили силу - а силу необходимо было применить, чтобы усадить его в карету, - он в гневе заявил: «Я не хочу покидать Париж. Здесь я хозяин!»
[1330] Но что мог сделать этот «хозяин», которому едва исполнилось три года? Целый поезд императрицы из двух десятков экипажей с воинским эскортом в 700 сабель, напоминавший верным слугам Наполеона «похоронную процессию», скоропалительно помчался через Рамбуйе и Шартр в город Блуа на Луаре, бывший когда-то резиденцией французских королей. Там Мария-Луиза узнает о вступлении союзников в Париж и об отречении Наполеона и оттуда вернется с Римским королем в Рамбуйе, куда обещал приехать к ней Франц I. 16 апреля император Австрии приедет к дочери и с того дня возьмет ее и внука навсегда под свое попечение
[1331].
Вернемся теперь в Париж 29 марта. Мармон и Мортье мобилизовали Национальную гвардию, которую возглавил один из старейших маршалов Наполеона Бон - Адриен Монсей, и довели таким образом число защитников города до 40 тыс.
[1332] 30 марта 100 тыс. интервентов, две трети которых (63 тыс.) составляли русские, пошли в атаку
[1333]. Бой был упорным. Пока армейские ветераны, новобранцы, Национальная гвардия и даже инвалиды - ополченцы сражались за столицу своего государства, Шарль Морис Талейран иезуитски развернул в Париже подрывную работу. «С 28 марта, - читаем у Е. В. Тарле, - Талейран деятельно агитировал между оставшейся в Париже группой сенаторов в пользу призвания Бурбонов. Он лживо уверял их, будто таково желание Александра I, запугивал их (а через них весь город), распуская ложный слух, что русские предадут огню и мечу столицу, если заподозрят, что французы хотят оставить императора на престоле». В те же дни «он успел внушить и Сенату и Парижу, что Александр именно к нему, Талейрану, питает доверие, что именно он спасает Париж от разгрома, пообещав русскому царю восстановление Бурбонов»
[1334].
С ведома (если не по инициативе) Талейрана воспрянувшие духом в Париже роялисты ради скорейшего возвращения Бурбонов задумали организовать убийство Наполеона. Исполнителем этого замысла был выбран некто Мари - Арман Герри де Мобрейль - фанатик, одно время служивший у Жерома Бонапарта в Вестфалии. «Он разорился, спекулируя фондами, принадлежавшими армии, - пишет о Мобрейле Хилэр Беллок. - Это был отщепенец, знакомый с подонками общества, и из них он мог набрать банду убийц. Но пока ему не удавалось найти людей, способных на такое дело, как убийство Наполеона. Он мог найти кое - кого, кто согласился бы, скажем, низвергнуть статую императора
[1335], но набрать - по крайней мере быстро - группу из нескольких человек, которые согласились бы его убить, он не смог»
[1336]. Добавлю от себя: или не успел. В то же время «Блюхер по собственной инициативе выделил отряд с четкой задачей: уничтожить императора»
[1337]. Тоже не удалось.
Тем временем битва за Париж продолжалась с крайним ожесточением - с 5 часов утра до 5 вечера. Жозеф Бонапарт вскоре после полудня, в разгар сражения, покинул столицу, «поручив командование Мармону и разрешив ему начать переговоры с врагом»
[1338]. К 17 часам союзники потеряли у стен Парижа, по данным М. И. Богдановича, 8200 человек (в том числе 6 тыс. россиян)
[1339], тогда как урон французов не достигал и 5 тыс.
[1340] Поскольку именно в тот момент русские войска под командованием француза А. Ф. Ланжерона овладели высотами Монмартра (они стратегически господствуют над Парижем), Мармон поддался уговорам Талейрана и запросил у союзников мира.
Когда парламентер от Мармона поднялся над предместный холм Бельвиль, где его ждали три союзных монарха, он безошибочно определил, кто из них главный, и обратился с просьбой о мире к Александру I. Император, выслушав его, предъявил защитникам Парижа заранее согласованное с «братьями» - монархами требование капитулировать, подчеркнув при этом: «Париж может довериться великодушию союзных государей». «Казалось, вселенная внимала в эту минуту словам его», - вспоминал бывший тогда рядом с Александром А. И. Михайловский - Данилевский
[1341].
