17 февраля Наполеон вернулся в Париж, доложил Директории, что план Карно - это химера, и повторил свои доводы в пользу египетского проекта. Поскольку тремя днями ранее Талейран выступил перед Директорией тоже с «египетскими соображениями», директорам пришлось переориентироваться с Англии на Египет. В конце концов египетский проект, хотя и вряд ли мог помочь осуществлению их идеи разгромить Англию, зато давал возможность избавиться от Бонапарта: чем дальше он будет от Франции, тем хуже для него и лучше для Директории. 5 марта 1798 г. Директория приняла решение снарядить военную экспедицию в Египет и назначить генерала Бонапарта главнокомандующим всеми (и сухопутными, и морскими) вооруженными силами экспедиции, которые получили название Восточная армия.
С того дня подготовка экспедиции полностью, от начала до конца, была в руках Наполеона. Он лично вникал буквально во все и вся, включая не только военные, но и хозяйственные, технические, житейские мелочи, всем руководил, не уставая требовать от Директории своевременной доставки выделенных на экспедицию средств. Прежде всего он тщательно подбирал кадровый состав экспедиции - генералов, офицеров, солдат, а также... ученых.
По мнению А. С. Трачевского и А. 3. Манфреда, Наполеон увез с собой в Египет лучших, «самых талантливых» генералов, весь «цвет французской армии»
[748]. Это явное преувеличение. Наполеон не взял с собой А. Массена, Ж. Б. Журдана, Ж. В. Моро, Ж. Бернадота, Б. Жубера, М. Нея, Н. Сульта, Ф. Ж. Лефевра, Ж. Э. Макдональда - гораздо более талантливых военачальников, чем отправившиеся в Египет А. Жюно, О. Мармон, А. Андреосси, К.-А. Вобуа, Ж. Ф. Мену, С. Каффарелли, Ф. Мирер. Но Жюно и другие были для Наполеона более надежными. Вместе с тем он взял с собой и выдающихся генералов, которые не уступали никому из оставшихся. Это, в первую очередь, высокоодаренный, неустрашимый и благородный воин (Наполеон считал его лучшим «во всей армии»
[749]) Луи Шарль Антуан Дезе и устрашающе взрывной, с интеллектом философа и темпераментом матадора, богатырь, красавец и сорви-голова Жан Батист Клебер
[750], а также будущие знаменитости, пока еще молодые, но тем не менее успевшие блеснуть не в одном сражении, ― Жан Ланн, Иоахим Мюрат, Виктор Леклерк, Луи Николя Даву, Жан Батист Бессьер. Наполеон выбирал их по способностям, вне зависимости от того, что Ланн, Дезе и Бессьер были его друзьями, Мюрат и Леклерк - верными слугами, а Клебер и Даву недолюбливали его.
Взял он с собой в Египет в качестве своего адъютанта и Евгения Богарне (сына Жозефины от первого брака), которому тогда еще не исполнилось 17 лет.
В то же время Наполеон чуть не поодиночке отбирал для Египта солдат из тех, с которыми воевал в Италии. Вот как сказано об этом отборе у Е. В. Тарле: «Наполеон знал громадное количество солдат индивидуально <...>. Знал, что этот солдат храбр и стоек, но пьяница, а вот этот очень умен и сообразителен, но быстро утомляется, потому что болен грыжей <...>. А для египетского похода, для войны под палящим солнцем, при 50° и больше жары, для переходов по раскаленным необъятным песчаным пустыням без воды и тени нужны были именно отборные по выносливости люди»
[751].
Уникальной особенностью военного похода Бонапарта в Египет стало участие в нем многолюдного десанта ученых, литераторов, художников, музыкантов, всего 167 человек
[752]. Среди них были и такие светила науки, как математики Гаспар Монж и Жан-Батист Фурье, химик Клод Луи Бертолле, зоолог Этьен Жоффруа Сент-Илер, астроном Пьер Франсуа Андре Мешен, физик и механик Николя Жак Конте, искусствовед Виван Денон, медики Доминик Жан Ларрей и Рене Николя Деженетт; ряд молодых, но впоследствии известных ученых - ботаник Алир Раффно Делиль, географ Франсуа Жомар, востоковед Амеде Эмилиен Жобер и др., - в общем, «целый университет», как заметил Эмиль Людвиг. Вместе с ними украшали собой экспедицию художник Анри Жозеф Редуте, архитектор Жан Батист Лепэр, драматург Антуан Венсан Арно, поэт Франсуа Огюст Парсеваль-Гранмезон, пианист и музыковед Гийом Андре Вийото.
Наполеон выбирал каждого из них лично, с той же свойственной ему тщательностью, с какой отбирал генералов, офицеров и солдат. При этом только один из них знал, куда и с какой целью последует за Бонапартом, - Монж. Тот поначалу даже засомневался: отпустит ли его жена - неизвестно куда, зачем и, может быть, надолго. Тогда Наполеон сам «“взял на абордаж” жену ученого, и под его непреодолимым напором мадам Монж вынуждена была скрепя сердце согласиться», а сам месье Монж удовлетворенно сострил: «Вот и я превратился в аргонавта»
[753]. Остальные деятели науки, литературы, искусства согласились на приглашение Наполеона не раздумывая. «Мы не знали, куда поведет нас Бонапарт, - вспоминал один из них, - но хотели, чтобы он нас повел». Виван Денон так сказал о себе, явно выражая их общее мнение: «Одного слова героя, командующего экспедицией, для меня достаточно, чтобы решиться. Он обещал, что доставит меня обратно в целости и сохранности, я не сомневаюсь в этом»
[754].
Под стать интеллектуальному блоку египетской экспедиции была подобрана большая (550 томов) библиотека. Ее формировал Жан Батист Сэй - тогда еще молодой, а впоследствии получивший европейскую известность экономист, но все научные книги для библиотеки отбирал сам Наполеон
[755]. Здесь были древние мифы, Библия, Новый Завет и Коран, сочинения Гомера, Плутарха, Фукидида, Полибия, Тита Ливия, Тацита, Вольтера, Руссо, Монтескье, Рейналя, Фридриха Великого, художественная классика Вергилия, Оссиана, Тассо, Лафонтена, Фенелона, Мармонтеля, Лесажа, Гете и даже сборники для легкого чтения (один из них так и назывался: «Избранные легкие стихотворения», а другой - «Образцовые произведения французского театра»).
В массе всевозможных хлопот Наполеон не забывал и о дипломатической подстраховке экспедиции. Он договорился с Талейраном, что сразу после отплытия экспедиционной армии из Тулона тот сменит министерский портфель на место чрезвычайного и полномочного посла в Константинополе (более удобное для личных интриг) и постарается сохранить видимость мирных, почти дружественных отношений между Францией и Турцией на время завоевания Египта. «Это достаточно головоломное дело мог с полным успехом выполнить именно Талейран, - справедливо заключает Е. В. Тарле. - Так надеялся Бонапарт. Обещание было Талейраном дано, но исполнено не было, и никогда Талейран в Турции до конца своих дней не побывал»
[756].
