Макс моментально узнает ее за ужином, и обычные его очки не понадобятся, он почует неуловимый, но уже знакомый запах юного тела. Южное солнце и море, вынужденное безделье после круглосуточной борьбы. Только сейчас он осознал, как безнадежно смертельно устал от этой бесконечной погони со стрельбой. Бешеный пес революции внезапно завилял хвостом. Он хотел эту девчонку. Но не так, как привык – насилуя и добивая, упиваясь своей абсолютной властью, а нежно. Внезапная теплота качалась внутри, наползая на его непробиваемое сердце, как волны на каменистый пляж Черноморки.
Он проводил допросы сотнями и выбивал любые признания на скорость. Сейчас было достаточно одного вопроса директору санатория. Через полчаса он будет знать все про Аню Беззуб – от участия в подполье в девятнадцатом до сотрудничества с чекистами в начале двадцатого. Ем притащат образцы нарисованных ею листовок и сознаются, что за нее хлопотал отец Миши Червоного Семен Вайнштейн, местный артельщик, а сама она дочь железнодорожного инженера.
Дейч был не просто опасен и опытен. Родители одарили его крепкой фигурой и мужественным, словно вырубленным из скалы, лицом с орлиным носом, широким квадратным подбородком и высокими упрямыми скулами. Морщины от лишений и скитаний не старили, а украшали. Фирменный взгляд исподлобья действовал магнетически и на жертв, и на женщин.
Он подойдет на пляже и спокойно по-хозяйски присядет рядом:
– Анна, я хотел извинится за конфуз в душевой. Я пришел в свое время и был уверен, что вы – юноша. Простите, я без очков слеп, как крот. Кстати, вы работаете в агитпроме? Я бы заказал плакатов для ГубЧК. Вам интересно?
О да, ей было не просто интересно, а волнительно, и разница в двадцать лет ее не отпугивала, а притягивала. Дейч – живая легенда, гроза всей Одессы – обратил на нее внимание. Он был животным. Опасным, огромным, диким. Аня не думая, инстинктивно потянула носом – она запомнила запах этой опасности еще в душевой. Он остро пах зверем. Не по5том, не грязью, его природный запах тела нес такую первобытную дикую дремучую мощь, что люди на допросах сдавались практически сразу. Макс знал об этом свойстве. Знал и гордился. Он усилит эффект, отрепетировав перед зеркалом свой фирменный звериный оскал. Жуткую улыбку зверя перед прыжком. Но тут зверь был готов прыгнуть в кольцо и подставить живот. Аня принюхалась и счастливо улыбнулась:
– Сколько вам надо плакатов?
Макс Дейч был умелым и решительным. Но внезапно для себя он обнаружит, что не хочет отпускать эту девчонку. Она оказалась его морфием. Он совратит ее на второй встрече у моря и после нескольких счастливых раз поймет, что это больше санаторного приключения. Дейч захочет ее рядом, и даже верный друг по революционной борьбе, она же законная супруга Эсфирь Федоровна, которую он привез из Америки, его не смущала и не останавливала. Аня вернется домой влюбленная по уши. А через неделю съедет в шикарную квартиру прямо на Приморском бульваре с видом на море и порт и солнцем в каждом огромном окне. Максу будет очень удобно забегать к ней с конторы ГубЧК на Екатерининской площади.
Перегибы на местах
Беззубы будут в ужасе. С одной стороны, дочь спасена. С другой – она игрушка в руках самого опасного человека в городе. Ваня по своей методе проговаривал варианты:
– Раз снял квартиру – значит, больше чем интрижка.
Фира подхватила:
– Он ее обеспечит. Диетическое питание и лучшие врачи ей гарантированы.
Ваня помрачнел:
– Пока не надоест. Ты в курсе, что он женат?
Фира закатила глаза:
– Ой, вэйзмир… Да что за напасть на наших детей? Одна Лида – нивроку устроилась. Что нам делать?
Ваня отложил листок.
– А у нас есть варианты? Просто любим и ждем. Пока что девочка счастлива, спасена и обеспечена, как фаворитка императора. Иллюзий не питаю. Это временный союз, но у Аньки хватит женской мудрости отпустить его без скандалов. Бог даст, он ей и с карьерой поможет.
– Он же старый! – простонет Фира.
– Он младше тебя на два года. Ты разве старая?
– Он ей в отцы годится!
– Эка невидаль! Главное подругам своим дворовым не трепись, с кем дочка сейчас.
У Ани с Максом будет почти год беспробудного счастья. Макс, уже не зам, а председатель Одесского ГубЧК, после возвращения из санатория лично примет самого товарища Дзержинского и усилит «красный террор». А потом будет бежать к ней – после облав, допросов, пыток и расстрелов зарываться носом в ей в ключицу, целовать волосы на затылке и дышать, дышать ее светом.
Однажды к нему на прием придет Семен Вайнштейн. Разумеется, с доносом, конечно же, на своего руководителя, бывшего правого эсера.
– На его место хочешь? – Макс наклонится над столом и оскалится.
Сема, как и Аня, почует зверя. И если Аня восторгалась им, как средневековая дева лесным львом, то Сема вжался в кресло. Таких страшных людей с преисподней в глазах он еще не видел. Он был готов служить.
Макс глянул в документы: – Сомнительная у тебя биография, Вайнштейн. Вайнштейн… С санаторием «Черноморка» работал?
– Да, – сглотнул Вайнштейн.
– Хлебное место ищешь, шакал?
– Ищу, – согласился Вайнштейн.
– Это ты Анну Беззуб в санаторий номенклатурный пропихнул?
Сема похолодел. Но врать было бесполезно.
– Я… Она революционерка. Соседка, на глазах выросла. Талант… – затараторил он.
Макс царским жестом написал резолюцию на бумагах.
– Спасибо ей скажешь за должность.
– Спасибо! – Вайнштейн зачем-то шаркнул ножкой и так истово отбил поклон, что с бильярдным стуком ударился слепой стороной в столешницу.
– Какое спасибо?! Воровать – не зарываться. А то расстреляю на месте. С десятиной на доклад каждого семнадцатого числа заходить будешь. Понятно?
Сема ошалело гаркнул:
– Так точно! Премного благодарен!
– Вон пошел, адиёт.
Анька, сама того не зная, снова ввергла Сему в понятийную пожизненную долговую яму.
Вайнштейн только прикидывался дурачком. Он быстро сложил информацию про Аню, санаторий и сладкую должность. Вот это Беззубам свезло! Такого покровителя получить! Почему у него сыновья?
А через год случится то, что должно было случиться: Анька забеременеет. Домой не пойдет, а поспешит обрадовать своего обожаемого Макса.
– У нас буде маленький! – скакала она по комнате. – Маленький Макс!!!!
– Никого у нас не будет – угрюмо отрезал Макс. – Я все устрою.
– Но…
– Никаких «но»! – рявкнет Макс.
Аня, глотая слезы, прошепчет:
– Как скажешь, любимый…
Дейч, не обедая, вернется на работу. Поедет лично на облаву. Поставит к стене и без суда и следствия расстреляет два полных магазина.
