– Только не наступите на нее, – призвал робот. – Иначе грянет гром.
– Ну да, бабочки – известные виновницы ураганов, всем известно, – лукаво произнес Муромский.
– Теория на теорию, Степа. Ты не думал играть шахматами в шашки? Верить в Бога, отрицая?
– Оставь свои штучки до следующего раза. Нет настроения для интеллектуальных дуэлей.
– Может, новый кондуктор Веник хочет?
– Нет, он не хочет. Отстань.
– Тогда, возможно, он наконец-то займется своей работой и совершит процедуру выдачи билета пассажиру? Или хотя бы оправдает имя, выбросив деактивированную бабочку наружу? – Робот подмигнул.
Муромский воззрился на сопящего во сне Патефона:
– Как я мог забыть! Конечно! Привык, что Артана брала плату за проезд. Веня, теперь ты должен распоряжаться билетами.
– Где мне их взять? – недоуменно спросил Веник.
– В отделении вещей кондуктора. Сразу за обычным местом водителя, возле первых сидений. Большой такой короб с крышкой, всегда оформленный под текущую форму трамвая. Только кондуктор может его открыть.
Веник слез с кресла и прошел к гладкой белой стенке, ранее служившей перегородкой в конном вагоне. В углу и впрямь стоял большой ящик с покатыми краями.
– Смелее, протяни руку, – приободрил Муромский.
Веник приложил ладонь. Крышка отъехала вниз, открывая секреты ящика. Внутри лежали: прямоугольный предмет, похожий на фотоаппарат, меховая шапка с ушами, красный топор, книжка и увесистый амбарный замок с нарисованной птичкой.
– Здесь топор, книга, шапка, замок и, похоже, фотоаппарат, – перечислил Веник. – Что мне делать?
– Бери «фотоаппарат». Это устройство выдачи билетов. В Мосграде оно выглядит, как связка рулончиков. В Чик-Чирики да и в Тицене тоже. Но Кабу – мир технологий, здесь билеты выдаются через «поляроид». Нажми на серую кнопку вверху, и билет выскочит. Только всегда сначала бери плату с пассажиров, а потом уже отдавай им билет. Вторая кнопка позволяет выдавать проездные, они стоят дороже. Прямо сейчас в теории ты должен взять плату и выдать ему билет. – Муромский кивнул на Патефона.
– Он же спит, – возразил Веник. – И не думаю, что его удастся легко разбудить.
– Говорю же – в теории. У Патрика все равно бы не нашлось карт-денег Кабу, так что иди сюда, я за него заплачу.
Муромский протянул маленькую синюю карточку, похожую на марку. Веник взял ее и нажал на кнопку: из щели устройства выполз голубой билет с контуром какого-то цветка:
«Трамвайные линии Кабу». Трамвай «П». Билет единоразовый. Цена: 1 карт-деньга».
– Положи билет в карман друга, – подсказал старик. – Если в трамвай вдруг зайдет контролер, ты сделал свою работу.
– Не друг он мне. Однокурсник, – пояснил Веник, засовывая билет в куртку Патефона.
– Значит, еще подружитесь. Теперь вас связывает общая тайна. – Муромский задумался. – А теперь важный вопрос: не нарушил ли ты правила, обилечивая друга? Подсказка: он вошел в трамвай в мире Чик-Чирики.
– Да откуда ж мне знать? Я вообще ни в чем трамвайном не разбираюсь! – искренне возмутился Веник.
– Придется научиться. От этого зависит многое, в том числе твоя судьба. Или хочешь очутиться на месте Артаны?
– Не хочу, – вынужден был признать Веник. – Наверняка Пат что-то нарушил. Но я пока не в курсе правил. Ваш «Собсосуль» с инструкциями в глаза не видел.
– «Собсулитат», – поправил Муромский. – Он в личном хранилище, откуда ты достал билетник. Свод правил, как и другие предметы внутри, не меняется при Переходе. Кроме билетов. Они всегда выглядят по-разному в зависимости от мира.
– Запомнил.
– Возвращаясь к правилам. Ты допустил нарушение. Патрик вошел, вернее, был внесен в трамвай в Чик-Чирики, и все то время, что мы ехали по птичьему миру, он не был обилечен. А если бы на остановке «Чик-Чирики-3» вошел контролер? Я спрашиваю умозрительно, чтобы ты понял принцип.
– Он все-таки получил свой билет. Только позже.
– Нарушение. Обилечивание пассажира должно происходить в том же мире, где он садится в трамвай.
– И что теперь? Меня арестуют за нарушение?
– Сейчас нет. Ты на обучении, поэтому твои ошибки не повлекут серьезных последствий. Запомни главное и негласное правило кондуктора: если никто не видел твоих просчетов, их и не было.
– А как же водитель трамвая? Или другие?
– Второе негласное правило: водитель не выдаст кондуктора. Более того, при определенных условиях он полностью подчинится тебе. Правда, за всю историю Трамвайности такого никогда не случалось.
– А если случится? – решил уточнить Веник.
– Нет. Для этого должен настать конец света. Не забивай сейчас голову сносками. Для начала ты должен усвоить основные правила.
За время их разговора трамвай успел добраться до следующей остановки, о чем радостно объявил робот:
– Остановка «Кабу-3»! Следующая остановка – жизнь после Перехода. Есть ли она, я не знаю. Но вы обязательно узнаете. Если выживете. Люди – крайне слабые создания.
Веник с любопытством выглянул за створки дверей, надеясь, что они не сойдутся прямо сейчас. На небе сияли две желтоватые луны, одна больше другой. Их света хватало, чтобы увидеть куполообразные постройки, окруженные деревьями с раскидистыми, похожими на пальмовые, листьями. Ветер принес с собой запах моря и чего-то сладкого. Как если бы спелый разрезанный арбуз побрызгали приторными цветочными духами.
– Смотри, чтобы голову не отрезало. Лучше залезь обратно, – посоветовал Муромский.
Веник послушался. Вскоре двери сошлись, и трамвайная капсула быстро заскользила вперед.
– Запомни, Веня: не доверяй Кабу. Из всех миров он кажется самым лучшим, самым идеальным. Райские пляжи, красивые и счастливые люди. Смех, веселье, Гармония… Но если бы меня спросили, какого из миров я боюсь больше всего, то ответил бы – Кабу. Не Пепелище с его проклятой магией, не Ольд с кошмарными икки, не навевающий тревогу Шестой. Их угрозы можно хотя бы объяснить. А то, что прячется за маской утопии, – нет. Когда-то я любил девушку из птичьего мира. Но ее увел голубоглазый «гармонист» из Кабу. – В голосе Муромского слышалась грусть.
– И что он с ней сделал? Убил? – предположил Веник, представив себе мрачную картину событий.
– Хуже. Они полюбили друг друга, женились и родили детей. Его звали Улыбака. Вот как, скажи, можно полюбить человека с именем Улыбака? Но моя Пашута полюбила. К слову, Лори, тот парнишка, которого ты видел, – их внук. А мог бы, наверно, быть моим.
– Вы поэтому боитесь Кабу? Из-за разбитой любви?
– Из-за того, что абсолютное счастье невозможно. Всегда есть червоточинка. В этом мире ее нет, по крайней мере, на первый взгляд. Много лет я задаю себе вопрос: что не так с Кабу? И пока не смог найти ответ. На их церемонии не допускают чужаков, а все самое интересное происходит именно там.
