Книга Сохраняя веру, страница 99. Автор книги Джоди Пиколт

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Сохраняя веру»

Cтраница 99

Джоан щурится, как если бы почуяла крысу. Она не так наивна, чтобы подумать, будто этот замысел родился в голове Меца за одну ночь. Он вынашивал его долго – достаточно долго, чтобы она, Стэндиш, успела допросить приглашенного им специалиста под присягой. Возникновение этого свидетеля – никакая не неожиданность, по крайней мере для самого Меца. Но он изображает невинность, пылающую праведным гневом.

– Это сложное расстройство. Чаще всего мать сама наносит ущерб психологическому или физическому здоровью ребенка, чтобы привлечь к себе внимание. И если ее не изолировать, то может произойти все, что угодно: паралич, кома, даже смерть. Естественно, такие обстоятельства определяют то, кто должен получить опеку над девочкой в долгосрочной перспективе, но пока соответствующее решение не принято, я убедительно прошу вас, Ваша честь, защитить Веру на время разбирательства, подписав запретительное постановление в отношении Мэрайи Уайт.

Дождавшись, когда Мец договорит, Джоан хохочет:

– Ваша честь, неужели вы позволите ему отделаться такой басней?

Мец даже взглядом ее не удостаивает:

– Прислушайтесь к фактам, Ваша честь. Изолировать девочку от матери необходимо в том числе и для того, чтобы достаточно определенно установить, страдает ли она синдромом Мюнхгаузена. Психиатры именно так и поступают: лишают больную женщину доступа к ребенку, и тот внезапно выздоравливает. – Мец подается вперед. – Ваша честь, что вы теряете? Для вас эта ситуация беспроигрышна: если Мэрайя Уайт психически здорова, с Верой ничего страшного не произойдет. Она же остается в больнице, под наблюдением врачей. Если окажется, что у миссис Уайт и в самом деле синдром Мюнхгаузена, вы спасете девочке жизнь. Разве кто-нибудь пострадает оттого, что вы подпишете временное постановление, действующее до тех пор, пока мой эксперт не даст показания, на основании которых вы примете самостоятельное решение?

Ротботтэм поворачивается к Джоан:

– Стэндиш, у вас есть что на это сказать?

Она смотрит сначала на Меца, потом на судью:

– Все это полная ерунда, Ваша честь. Во-первых, моей клиентки сейчас здесь нет именно потому, что она, в отличие от истца, ставит здоровье дочери выше собственных интересов. Своим желанием остаться у постели больного ребенка она заслуживает похвалы, а не запретительного постановления. Во-вторых, мистер Мец пытается обратить материнскую преданность Мэрайи Уайт ей же во вред с помощью низкопробного трюка с новоизобретенной болезнью. Я о таком синдроме никогда не слышала. Даже не знаю, как это чертово название пишется. Заседание, к которому я готовилась, не подозревая ни о каком синдроме, начинается через полчаса. И тут вдруг мистер Мец чудесным образом извлекает из рукава таинственный диагноз. Откуда у него такие познания в психиатрии, если сам он не медик? Лично мне нужно время, чтобы изучить необходимые материалы и достойно ответить.

– Эм, ю, эн… – медленно проговаривает Мец.

– Перестаньте!

Он поднимает руку, насмешливо изображая обиду:

– Я просто хотел подсказать вам, как пишется это чертово название.

– Я еще не закончила, Мец. – Джоан поворачивается к судье. – Он не может взять свидетеля из ниоткуда в день… нет, даже в минуту начала слушания. Это против всяких правил.

Судья Ротботтэм обращается к Мецу:

– Если опустить эффектные фразы, которые вы наверняка намеревались включить клиенту в счет, то сколько времени вам понадобится, чтобы представить суду всех ваших свидетелей?

– Не знаю. Вероятно, сегодняшнего дня не хватит.

Подумав, Ротботтэм говорит:

– Хорошо. Я подпишу запретительное постановление на ближайшее время. Будем действовать по обстоятельствам. Мы начнем разбирательство, и своего специалиста по Мюнхгаузену вы, мистер Мец, оставите напоследок. Когда до него дойдет очередь, мы прервемся, снова соберемся на совещание и спросим миз Стэндиш, готова ли она допросить этого свидетеля, или ей нужно еще время.

– Я думаю, для всех будет лучше, если эксперт-психиатр выступит первым…

– Вам повезло, что я вообще позволил вам включить его в список. Точка. Значит, так мы и поступим. По-моему, все хорошо: ребенок в безопасности, Джоан получает как минимум день на подготовку, а что вы, Мец, думаете, меня, если честно, нисколько не волнует. – С громким хрустом размяв суставы пальцев, судья жестом указывает на дверь. – Начнем?

Ранним утром того же дня отец Макреди входит в Верину палату. Девочка, утыканная трубками, лежит неподвижно, словно мертвая, а мать дремлет, держа ее за руку. Священник на несколько секунд останавливается на пороге. О том, что Веру увезли на «скорой», он узнал от одной из прихожанок и сразу же решил навестить больную, но, видимо, сейчас неподходящий момент для визита. Он осторожно пятится в коридор, и звук его шагов по линолеуму заставляет Мэрайю, вздрогнув, проснуться.

– О! – хрипло произносит она и прокашливается, потом, очевидно, понимает, что посетитель – не тот, кого она ждала. – Зачем вы пришли?

По ее реакции отец Макреди догадывается: Мэрайя думает, будто его пригласили к Вере как к умирающей. На самом деле соборовать девочку он не может, поскольку она не католичка, однако вмешиваться в ее жизнь это ему до сих пор не мешало.

– Я пришел как друг, а не как священник, – говорит отец Макреди, садясь рядом с Мэрайей на стул.

Он смотрит на осунувшееся личико Веры и поражается тому, какие страсти разгорелись вокруг такого маленького существа.

– Опять ручки?

Мэрайя кивает:

– Только теперь у нее очень высокая температура. И обезвоживание. И приступы с криками. – Она проводит ладонями по лицу. – В этот раз все гораздо хуже, чем в прошлый.

– Приступы?

Мэрайя содрогается:

– Колин и я… мы вдвоем еле удержали ее. Несколько недель назад, когда все это началось, она тоже потеряла сознание. Но теперь… теперь ей еще и больно.

Отец Макреди тихонько гладит Верину щеку, бормоча:

– Или́, Или́! лама́ савахфани́?

Услышав эти слова, Мэрайя застывает:

– Что вы сказали?

Священник удивленно оборачивается:

– Вообще-то, это на древнееврейском.

Мэрайя вспоминает, как предыдущей ночью Вера звала какого-то Или. Потом еще что-то произносила сквозь стон – может быть, и то же самое, что сейчас сказал отец Макреди. Когда Мэрайя говорит ему об этом, он отвечает:

– Я процитировал Евангелие от Матфея, главу двадцать семь, стих сорок шесть.

– Вера не говорит на древнееврейском.

– Зато Иисус говорил. Это был его язык. Перевод такой: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» Апостол Матфей сообщает нам, что Христу было нелегко принять Свой жребий. В последний момент Он пожелал знать, зачем Бог заставил Его пройти через такие страдания. – Помолчав, отец Макреди смотрит на Мэрайю. – Кровь, боль, слова из Евангелия… Похоже на экстаз.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация