Рожица Веры забавно вытягивается от удивления.
– Но…
– Будем просто пререкаться или ты принимаешь вызов?
Я едва успеваю заметить широкую улыбку на лице Кензи ван дер Ховен, прежде чем моя дочь утаскивает меня во двор.
Иэн выходит из своего автодома на шум, который поднялся, когда Вера появляется на улице. Глядя, как девочка, вскидывая ножки, раскачивается на качелях, он сдерживает улыбку: кто бы ни была эта женщина рядом с Верой, она молодец.
– Удивительно, что вы не на передовой.
Иэн оборачивается на звук незнакомого голоса и сухо спрашивает:
– Кто вы?
– Лейси Родригес. – Она протягивает руку. – Одна из многочисленных паломниц. Приехала издалека.
– Вас сюда кто-то прислал. Кто?
– С чего вы взяли?
– Считайте это чутьем, если угодно. А вообще, миз Родригес, будь вы паломницей, вы бы сейчас возносили молитвы, а не ошивались бы здесь. Не говорите мне, где вы работаете, я сам угадаю. «Голливуд сегодня вечером!»? У них на побегушках много таких энтузиастов, как вы.
– Ну что вы, мистер Флетчер, – произносит Лейси, растягивая слова. – Вы мне льстите!
– Вы мне нравитесь, миз Родригес, – смеется Иэн. – Вы точно от Петры Саганофф. Так держать, и однажды вы свергнете ее с трона.
– Я не имею отношения к индустрии развлечений, – тихо говорит Лейси. – Я занимаюсь сбором информации.
Она видит, как Иэн прищуривается, перебирая варианты: ФБР, ЦРУ, мафия… Вдруг он вскидывает брови:
– Вас прислал Мец! Но ему следовало бы знать, что я не расположен делиться сведениями.
Лейси подходит на шаг ближе:
– Я же не предлагаю вам роль статиста в каком-нибудь телешоу! Речь о правосудии…
– Спасибо, Лоис Лейн. Я пас. Если я и озвучу какую-то информацию о Вере Уайт, это произойдет на моих условиях и тогда, когда я посчитаю нужным.
– Но сейчас ваши слова будут иметь гораздо больший вес, нежели в суде.
– Точнее говоря, Мец ничего не смог нарыть сам и хочет получить от меня доказательства того, что все эти чудеса – ерунда?
– Так у вас есть доказательства? – спрашивает Лейси взволнованным шепотом.
– Что бы, по-вашему, я здесь делал, если бы их не было? – После довольно долгой паузы Иэн достает из кармана карточку и пишет на ней номер телефона. – Передайте Мецу, что я, может быть, соглашусь с ним поговорить.
Вскоре после ухода Лейси Родригес появляется Джеймс Уилтон.
– Мы ведь сейчас не снимаем по какой-то веской причине, – неторопливо произносит он. – Да?
Как и все вокруг, продюсер смотрит на крыльцо, где Вера стоит со своей мамой и с какой-то незнакомой Иэну женщиной. Иэн начинает потеть. Джеймс, разумеется, потребует, чтобы он продолжал журналистское расследование истории Веры Уайт, невзирая ни на какие личные чувства. Да он, честно говоря, и сам не готов пожертвовать карьерой и репутацией. Поворачиваясь к Джеймсу, Иэн улыбается:
– Конечно, у нас есть причина. Мы ждем… Вот чего мы ждем!
Незнакомая женщина садится в машину, а Мэрайя с Верой сходят по ступеням на лужайку.
– Тони! Готов? – кричит Иэн, пугая оператора, которому, естественно, не хватит духу сказать, что до сих пор ему никто никаких распоряжений не давал.
Взяв камеру на плечо, он пробирается следом за своим шефом через толпу и, кивая, выслушивает указания. Иэн еще раз оглядывается, чтобы убедиться, что продюсер смотрит, и, к шумному удивлению всех собравшихся, перемахивает через поставленный полицией барьер. Идя прямо к Мэрайе и Вере, он затылком чувствует, что полицейские уже расталкивают толпу, спеша его остановить. Он слышит возгласы своих коллег, восхваляющих его профессиональную отвагу и подумывающих о том, чтобы последовать его примеру. Но к ним Иэн не оборачивается: он смотрит только на Мэрайю, которая стоит у качелей, глядя то на него, то на толпу.
– Что ты делаешь?
Иэн хватает ее за руку, зная, что со стороны это будет выглядеть так, будто она хочет убежать, а он не пускает. Наслаждаясь прикосновением к ней и вдыхая запах ее мыла, он тихо говорит:
– Они все смотрят. Делай вид, будто прогоняешь меня.
Полицейский, совсем еще молодой парень, останавливается в нескольких футах от них:
– Миз Уайт, вы желаете, чтобы я арестовал этого человека за вторжение?
– Нет, – отвечает она неуверенно, а потом добавляет громче и тверже: – Я просто попросила мистера Флетчера покинуть мою территорию и не беспокоить ни меня, ни мою дочь.
Полицейский хватает Иэна за плечо:
– Вы слышали, что она сказала.
Иэн бросает на Мэрайю обжигающий взгляд и произносит слова, которые для нее означают одно, а для телекамер – другое:
– Это еще не все. Далеко не все.
Подушечкой большого пальца он незаметно гладит ее мягкую кожу. Мэрайя вздрагивает от чувства, которое многочисленные репортеры назовут праведным гневом.
Телефонный звонок будит меня от глубокого сна. Я беру трубку и еле слышно произношу имя Иэна.
– Конечно это я! – Он делает вид, что возмущен. – Много ли у тебя еще мужчин, которые звонят среди ночи?
– Сотни, – отвечаю я и улыбаюсь, обхватывая себя за плечи. – Тысячи.
– Серьезно? Я заставляю тебя забыть об этой гонке.
– О какой гонке? – шепчу я, уже не совсем шутя.
Чувствуя присутствие Иэна, я не думаю ни о чем другом: ни о журналистах, осаждающих дом, ни о битве с бывшим мужем, ни даже о дочке. Колина я любила за то, что он удерживал меня, как якорь. А Иэн – он, наоборот, выводит меня на волю, как Кензи ван дер Ховен вывела Веру. Кровь начинает быстрее двигаться по моим жилам, делая меня беспокойной.
– Я уже стара для этого чувства.
– Для какого?
Я закрываю глаза:
– Как будто вот-вот выпрыгну из собственной кожи.
Несколько секунд Иэн молча дышит в трубку. Когда он снова начинает говорить, его голос звучит громче и напряженнее:
– Мэрайя, по поводу сегодняшнего…
– Да? Что это было?
– Мой продюсер. Он ждет от меня каких-то движений. Хочет видеть, что я по-прежнему занимаюсь Верой.
– А ты занимаешься? – спрашиваю я холодно.
– Я занимаюсь тобой, – отвечает Иэн. – Сегодня, когда перепрыгивал через ограждение, я думал о том, что смогу к тебе прикоснуться.
Я поворачиваюсь на бок, надеясь увидеть свет в его доме на колесах, и, тихо плача, едва не скатываюсь с кровати. Трубка падает из моих рук. Подобрав ее, я говорю:
– Извини. Я тебя потеряла.
– Ты никогда меня не потеряешь, – заявляет Иэн, и я, не чувствуя в себе сил обороняться, верю ему.
