Манчестер, штат Нью-Гэмпшир.
29 октября 1999 года
Отвечая на запросы со стороны священнослужителей и мирян относительно предполагаемых Божественных откровений Веры Уайт, жительницы Нью-Ханаана, штат Нью-Гэмпшир, Его преосвященство епископ Манчестерский сообщает: анализ, проведенный представителем епархии с вниманием и со спокойным духом, показал ложность визионерских претензий означенной Веры Уайт.
Наш долг – указать католикам на следующую доктринальную ошибку: Иисус Христос не является женщиной и любые подобного рода упоминания о Нем категорически недопустимы. Так называемое Общество Бога-Матери, ответственное за распространение заявлений Веры Уайт с помощью листовок и устного слова, попирает основы католического вероучения. Следовательно, призывы представителей вышеназванной организации должны игнорироваться католиками.
В тот же вечер, когда епископ Эндрюс выносит Вере Уайт официальное порицание, Общество Бога-Матери проводит акцию по раздаче яблок. Купив в одном из местных хозяйств более трехсот плодов сорта «джонаголд», активистки раздают их, предлагая людям откусить кусок от мифа о мужском доминировании в религии.
– Эдемский сад был только началом! – кричат женщины. – Не Ева виновата в изгнании человечества из рая!
Мэри Энн Найт, лидер Общества Бога-Матери, петляет в толпе, пожимая незнакомым людям руки. Она-то знает: ее движение не так радикально и не так ново, как некоторым может показаться. Двадцать лет назад она училась в Бостонском колледже вместе со знаменитой феминисткой Мэри Дейли, которая покинула лоно Католической церкви, объявив ее мировоззрение сексистским. Но Мэри Энн слишком любила католицизм, чтобы окончательно от него отречься. «Пусть однажды, – молилась она, – место в Церкви найдется и для меня».
А потом она услышала про Веру Уайт.
Мэри Энн стоит на перевернутом ящике в окружении людей, размахивающих недоеденными яблоками. Запахивая флисовую кофту, она прикрывает футболку с провокационной надписью: «Вашего Бога родила моя Богиня».
– Леди! – кричит Мэри Энн. – Вот пастырское обращение от епископа Эндрюса. – Она достает из кармана зажигалку. – А вот наш ответ.
Эффектным жестом она поджигает уголок листка и держит его до тех пор, пока огонь не подбирается к кончикам ее пальцев. Слушательницы ликуют, Мэри Энн улыбается. Пускай руководство епархии думает, будто стайка женщин просто покричит и угомонится. Пускай косный старый епископ строчит предупреждения, пока не посинеет. Кое-чего Его преосвященство все-таки не учел: у Общества Бога-Матери по-прежнему есть Вера Уайт. И две представительницы, которые уже едут в Ватикан, планируя заявить официальный протест.
Чистя зубы перед сном, Мэрайя переключает телевизионные каналы и вдруг видит на экране собственный дом и стоящую на его фоне Петру Саганофф:
– Съемочной группе программы «Голливуд сегодня вечером!» стали известны новые подробности дела Веры Уайт. Колин Уайт, отец девочки, неожиданно вернулся в Нью-Ханаан и требует полной опеки над дочерью.
В комнату вбегает Милли во фланелевой ночной рубашке и с крем-маской на лице:
– Ты это видишь?
Показывают здание суда, перед которым, ежась на ветру, Колин и его адвокат дают интервью сразу нескольким репортерам.
– Это трагедия! – произносит Колин на камеру. – Ни один ребенок не должен расти в таких условиях… – Его голос обрывается, как будто бы от избытка чувств.
– Умереть не встать! – восклицает Милли. – Он кого нанял: юриста или преподавателя актерского мастерства?!
На экране опять возникает физиономия Петры Саганофф:
– Малкольм Мец, адвокат мистера Уайта, утверждает, что пребывание под опекой Мэрайи Уайт наносит ущерб физическому и психическому здоровью Веры. Предстоящее судебное разбирательство по этому вопросу, безусловно, приобретает общественную значимость. Мы будем держать вас в курсе развития событий. С вами была Петра Саганофф. Смотрите «Голливуд сегодня вечером!».
Милли быстро подходит к телевизору и выключает его:
– Какая чушь! Ни один человек с мозгами не поверит ни слову из того, что сказал Колин.
Мэрайя, сплевывая пасту в раковину, качает головой:
– Нет. Все увидят, как он оплакивает судьбу дочери, и запомнят только это.
– Обо всех тебе беспокоиться нечего. Решение будет принимать судья. А судьи не любят такую вот помойную журналистику.
Притворяясь, будто ничего не слышит, Мэрайя полощет рот, думая о том, что этот сюжет наверняка видели и Джоан, и Иэн, и доктор Келлер. Мама заблуждается. Иногда можно с легкостью воздействовать на многих людей сразу, и Вера – яркое тому подтверждение. Мэрайя не выключает воду до тех пор, пока не слышит шаги Милли, выходящей из комнаты.
Он знает, когда можно ей звонить, потому что переставил свой автодом так, чтобы наблюдать за окнами ее спальни. Когда свет гаснет, Иэн на несколько секунд закрывает глаза и представляет себе, какую ночную рубашку Мэрайя надела и какую позу приняла на прохладной простыне. Потом, не сводя взгляда с двух маленьких окошек, он берет мобильный телефон и, набрав номер, говорит:
– Включи свет.
– Иэн?
– Пожалуйста.
Слышится какой-то шорох, и комнату заливает золотистый свет. Иэн все равно не видит Мэрайю, но воображает, будто видит. Вот она сидит с телефоном у уха и думает о нем.
– Я тебя ждал.
– Давно?
По тихому шуршанию ткани Иэн понимает, что она поудобнее усаживается на постели.
– Слишком давно.
Это не пустые слова, которыми обычно приправляют легкий флирт. В магазине, когда Иэн провожал Мэрайю взглядом, ему пришлось мобилизовать все свое самообладание, чтобы не пойти за ней. Он представляет себе ее волосы, рассыпавшиеся по подушке золотым дождем, линию ее шеи и плеча, словно бы специально созданную для того, чтобы он, Иэн, заполнил этот изгиб своим телом… Покрепче прижав телефон к уху, он шепчет:
– Ну, миз Уайт, вы расскажете мне сказку на ночь?
Он рассчитывает услышать в ее голосе улыбку, но слышит слезы:
– Ох, Иэн, сказки со счастливым концом у меня закончились.
– Не говори так. До решающего боя еще далеко. – Он встает; ему хочется, чтобы она тоже встала и подошла к окну. – Не плачь, дорогая, когда я не могу быть рядом.
– Боже мой! Ты, наверное, такое обо мне думаешь! Прости, но у меня сил нет. Вся эта история – сплошная цепь ночных кошмаров.
Иэн делает глубокий вдох:
– Мэрайя, я не стану показывать сюжет про Веру. Я могу даже вообще уехать, как будто заинтересовался чем-то другим. По крайней мере, до суда.
– Это ничего не изменит. Есть множество других людей, которые уезжать не собираются и которые готовы сделать из Веры какую-то мученицу. Смотрел «Голливуд сегодня вечером!»?
