– Так-так, то есть мать заставляет собственное дитя болеть, чтобы привлечь внимание?
– По сути, да, мистер Мец. Все сводится к этому. Только заставлять ребенка болеть – это еще не худший вариант. Спектр достаточно широк: одни матери добавляют кровь в мочу, собранную для анализа, другие дырявят капельницы, третьи душат новорожденных. Делегированный синдром Мюнхгаузена считается формой жестокого обращения с детьми и в девяти процентах случаев приводит к смерти.
– То есть мать убивает ребенка?
– Иногда, – говорит доктор Берч. – Если ее не остановить.
– Какие симптомы больные женщины могут вызывать у своих детей?
– В сорока четырех процентах случаев – кровотечение. Затем припадки – сорок два процента. Далее следуют угнетение центральной нервной системы, асфиксия, расстройства пищеварения. Ну и конечно же, симптомы психических отклонений.
– Каковы возможные причины такого поведения женщины?
Доктор усаживается поудобнее:
– Важно помнить, что это не грипп, которым может заразиться каждый. Такое происходит только у людей с расстроенной психикой и часто под влиянием стресса. Может быть, женщина пережила конфликт с мужем или развод, может быть, она сама стала жертвой насилия. Вероятно, она имеет какое-то отношение к медицине, хотя бы как пациентка, и потому немного разбирается в заболеваниях, их симптомах и терминологии. Такие женщины остро нуждаются в поддержке и внимании, а болеть для них означает быть любимой.
– Вы сказали, что у ребенка могут быть спровоцированы симптомы психических отклонений. Пожалуйста, поясните.
– К таким симптомам относятся галлюцинации, бред, потеря памяти, признаки конверсии, такие как мнимая слепота. Не всегда легко понять, как именно матери имитируют это у детей, но в основе лежит выборочное навязывание неадаптивного поведения. Например, когда ребенок рассказывает о реалистичном сновидении, женщина проявляет чрезвычайную отзывчивость, а когда он ведет себя совершенно нормально, игнорирует его или причиняет ему боль. И со временем он, грубо говоря, привыкает давать матери то, что ей нужно.
– Если ребенок воспитывается в неполной семье, это усугубляет ситуацию?
– Безусловно, – отвечает Берч. – Когда родитель один, его одобрение становится для детей единственным критерием оценки собственного поведения.
– Итак, если у ребенка якобы случаются божественные видения, причиной может оказаться делегированный синдром Мюнхгаузена?
– Да. Чаще всего ложные галлюцинации наблюдаются у детей, чьи матери знакомы с подобными психическими отклонениями по личному опыту.
– Например, потому, что лечились в психиатрической больнице?
– Да, это вполне типично, – кивает доктор Берч.
– А как женщина поведет себя, если ее уличат в обмане?
– Будет уверять, что ничего не делала. В редких случаях матери и сами не осознают своих действий, поскольку совершают их во время периодов диссоциации вследствие ранее пережитой травмы.
– То есть если такую женщину прямо спросить, причиняет ли она вред своему ребенку, она скажет «нет».
– Несомненно. Это один из симптомов заболевания.
– Мать может казаться потрясенной, может даже выражать «праведный» гнев, может сама не помнить, как ранила собственного ребенка, и все это не будет означать, что наши подозрения беспочвенны?
– Совершенно верно.
– Понимаю, – медленно произносит Мец. – Доктор, а как делегированный синдром Мюнхгаузена диагностируется?
– С большой осторожностью, мистер Мец, – вздыхает Берч, – и далеко не всегда. Симптомы болезни наблюдаются у детей, а дети не хотят рассказывать о происходящем, если это – залог материнской любви. Обыкновенно врачи получают информацию о состоянии ребенка не столько от него самого, сколько от его родителей, считая их вполне достоверным источником. Мало кому из врачей приходит в голову, что диагноз нужно ставить не маленькому пациенту, а его матери. К тому же никакого особого клейма на таких женщинах нет. Свою вину они отрицают и, более того, даже кажутся очень заботливыми мамами. Медик может заподозрить делегированный синдром Мюнхгаузена, если с самого начала проследит сложную историю болезни ребенка или если заметит, что симптомы очень уж сильно напоминают картину, описанную в учебниках. А в случае психических отклонений может настораживать отсутствие эффекта от назначенного препарата. Он не помогает, поскольку на самом деле ребенок здоров. – Берч откидывается на спинку стула. – Но единственный надежный способ диагностировать синдром Мюнхгаузена – это поймать женщину с поличным, например с помощью видеокамеры, установленной в палате, или изолировать ребенка от нее. Вследствие прекращения контакта с ней он, скорее всего, быстро поправится.
– Доктор, вы видели Веру Уайт?
– Нет, однако не потому, что не предпринимал попыток. Сегодня я три раза пытался к ней попасть, но мне отвечали, что она слишком слаба и говорить не может.
– А с Мэрайей Уайт вы беседовали?
– Нет. Я только изучил информацию о ее лечении в психиатрической больнице и о состоянии душевного здоровья на данный момент.
– Обладает ли она отличительными признаками вероятной носительницы синдрома Мюнхгаузена?
– Да, причем многими. Нарушения в поведении ее дочери начались после того, как она сама испытала сильный стресс. Как на первый взгляд вполне ответственная мать, она привела ребенка к психотерапевту, но, заметьте, медикаментозное лечение не помогло. Когда у девочки началось кровотечение, она доставила ее в отделение экстренной помощи. Причем больше всего настораживает то, что у ребенка не просто травма, а именно стигматы. Поскольку это явление крайне редко регистрируется официально, медики знакомы с ним только по учебникам. Как врач может сказать, что девочка не стигматик, если настоящих стигматиков он никогда в жизни не видел?
– Это все, доктор?
– Нет. Необходимо добавить, что миз Уайт давно страдает психическими отклонениями. Из-за проблем в отношениях с мужем она пыталась покончить с собой. Это привело к тому, что ее внезапно окружили заботой и вниманием десятки врачей и медсестер. Некоторые люди воспринимают участие медперсонала как замену любви. Поэтому неудивительно, если после нового стресса миз Уайт стала добиваться, чтобы в больницу попал ее ребенок. Каждый раз, передавая девочку в руки медиков, она сама, как посредник, получает сочувствие, подобное тому, которое получила в свое время в психиатрической больнице.
– Может ли она ранить собственную дочь, не осознавая этого?
– Вероятно, хотя сказать определенно, не осмотрев ее, конечно, нельзя. Могу лишь констатировать, что в прошлом она страдала от тяжелой депрессии и потрясение, вызванное новой внебрачной связью мужа, было вполне способно спровоцировать диссоциативное расстройство. Чтобы больше не испытывать боли, она предпочитает мысленно абстрагироваться. Это происходит в моменты особенно остро ощущаемого одиночества. Именно тогда она и ранит дочь.
