Слов нет. Горло от боли и обиды распирает. Не могу ни говорить, ни дышать, ни кричать.
Подлецы, гниль проклятая! Сергей, тварьё! Ненавижу!
Это Сергей кругом виноват! Это он Катю сбил! Потому что она… увидела его — живого. Свободного. Трахающегося за рулём с Оксаной. В то время, когда я думала, что он бедный в плену умирает.
Я только сейчас это поняла. Но Сергей провернул дело настолько профессионально, что любая бы на моём месте поверила.
Постановка. Чёрт. Те видео, сообщения, фотографии, общение с бандитами… Проклятая постановка. Ложь. Обман.
Ненавижу. Ненавижу. Проклинаю.
Боже, как больно! Какая я глупая, доверчивая дура!
— П-пошли вы! — набираю слюны и плюю в мразей.
— Неправильный ответ, сучка!
Шлепок.
Злобин с силой бьёт меня по лицу. Голова дёргается вправо. Мне почти не больно. Я слишком зла. Ублюдки! Какие же всё-таки ублюдки бессердечные. Особенно Сергей, который так умело играл роль самого лучшего на свете парня.
— Расскажи, недоумок, когда ты задумал провернуть всю эту дрянь со мной?
Я начинаю слепнуть от обиды, от давящих на глаза слёз. Но хочу знать всю правду!
— В отеле, — отвечает Сергей. — Когда ты на шайку Моретти налетела. Он на тебя тогда так жадно покосился, понравилась ты ему, дура. Я понял, что из тебя выйдет отличная шпионка. Я долгое время не знал, как втереться в доверие к Моретти и начать сливать всю инфу о поставках, чтобы шаг за шагом разрушить в дерьмо процветающую империю льва бизнеса — Моретти, и передать владение городом папе.
Папе…
Наконец-то паззлы неясности складываются в одну крепкую и чёткую картинку.
— А тут ты как раз подвернулась так удачно. Прости, кис, всего лишь бизнес. Пришлось пожертвовать нашей «любовью», деньги вкуснее поцелуев. Но ты сама виновата, я ведь тебя просил, да? Предупреждал не шастать возле люксов!
— Какой же ты подлец… Редкостное дерьмо.
— А ты шлюха! — ревёт, топая ногой. — Держи язык за зубами, не смей болтать лишнего и не зли меня. Иначе въебашу раньше, чем придёт время.
— Ты хоть любил меня? Любил когда-нибудь? — сдавленно шепчу.
— Любил. Врать не буду. Мои чувства были серьёзны. Пока не объявился отец и не предложил мне стать его правой рукой. Я тогда в отель как раз устроился работать.
— Ты дурак Серёжа! А ты уверен, что Злобин твой отец?!
— А-ну заткни стерву! — озверев, Злобин бьёт меня по затылку.
Прикусив язык от боли, я замолкаю.
— Уверен, — отвечает олигарх, — хватит базара, тебе незачем знать больше, ты всё равно скоро умрёшь. Все умрут. Я с корнем вырежу род Моретти. Раз ты не хочешь в наши ряды, то сдохнешь. Ты, твой Леончик, твоя сестра и ваш недавно рождённый Габриэльчик.
— Не смейте! Сына не трогаете! Прошу! Делайте со мной, что хотите, но ребёнок в чём виноват?
— В том, что в нём течёт кровь Моретти, — хмыкает олигарх, закуривая сигару.
Сыночек, мой малыш. Боже, помоги нам! Не отбирай у меня дорогих людей. За что? Скажите, за что?
— Вы нелюди… Вы хуже дьявола, — вот-вот, я начну рыдать кровавыми слезами.
— Мы просто бизнесмены, милая, — Злобин выдыхает мне в лицо вонючую струю дыма. — Ничего личного. Конкуренция. Власть. Бабло. Терпеть не могу того, кто переходит мне дорогу, крадёт у меня кислород. Моретти начал воротить свои ёбанные делишки в моём городе. Понастроил отелей. Что ж, скоро всё его — станет моим.
Мой голова до сих пор раскалывается. Кажется, где-то на затылке пульсирует открытая рана. Подонок ударил меня графином по голове. Я быстро потеряла сознание. Но сейчас, начинаю вспоминать всё, что было до удара.
Сестра!
— Где Катя! Где она? — дёргаюсь на стуле как сумасшедшая, кричу до пожара в горле.
— Инвалидка твоя рядом, за стенкой валяется, — Сергей сплёвывает на грязный пол. — Если бы не увидела нас с Оксанкой, на двух ногах бы ходила, а не как лягушка ползала с перебитыми лапами.
— Не трогайте её, прошу. Она вообще здесь ни при чём! — топаю ногами.
Умереть хочется. От невозможности, беспомощности своей убогой, чтобы повлиять на ситуацию.
— Доверчивая ты, Лина, — Сергей торжествующе смеётся, резко хватает меня за подбородок. — Как же легко было легко и сладко тебя ломать… Мы с парнями ржали, когда ты с ума сходила и думала, как бы к Моретти подлизаться. Но я знал, верил, что ты сможешь. Ты ведь у меня девочка целеустремлённая и упорная…
— Подонок. Настоящая гниль поганая, — слеза медленно катится по щеке.
Сергей сильнее хватает меня за скулы, будто тисками кожу вспарывает, наклоняется очень близко, шепчет зловеще, поглаживая тыльной стороной ладони, пахнущей куревом, по свежей ране:
— Последний поцелуй, милая! Подари мне свой сладкий ротик… Последний раз. И умри.
— Н-нет! Ты прокля….
Сукин сын впивается в мои губы. Больно. Очень. Его отец глумливо стебётся, заливаясь смехом. Я захлёбываюсь в отвращении, как будто меня в кучу мусора бросили и я тону там. Мусор везде. В лёгких, в печени, в почках, в сердце.
Скользкий язык врывается в мой рот. Я не могу вырваться, ведь я связана. Разве что… кусаю! За язык мерзавца. До вкуса крови. Наслаждаясь триумфом.
— Ах ты ж ёбаная овца!
Зажмуриваюсь. Подонок замахивается кулаком. В этот раз боль будет на грани.
— Босс, к складам несётся тонированная иномарка.
Сергей отстраняется, отпуская моё истерзанное в кровь лицо. Переключает внимание на влетевшего в комнату парня.
— Внимание! Всем приготовиться! — вопит Злобин.
Старый подонок вытаскивает из кармана ствол, клацает обоймой, перезаряжая.
Сердце в груди пропускает удар.
Сейчас это случится.
Глава 29.
Лина
Высокая и крепкая фигура появляется в проходе большого грязного помещения с замызганными окнами. Здесь холодно, сыро. Воняет мусором. Я узнаю своего любимого. По походке, по внушительному телосложению. Рыдать хочется ещё больше. От страха и радости одновременно.
Леон пришёл. Не может быть. Пришёл!
Нужна значит. Любит. Всё ещё любит.
Остыл. Теперь на помощь пришёл. Чтобы спасти.
— Леон! — я рвано кричу, дёргаюсь к любимому, захлёбываясь в истерике.
Он молчит. Взглядом насквозь душит. Нет. Не меня. Врагов своих презренных, которые причинили боль его собственности. Готов разорвать любого. За каждую выплеснутую слезу его женщины.
Верзилы — бандитские наёмники, обступают меня со всех сторон, закрывая широченными спинами.
