– Кто здесь? – испуганно произнес карлик, щуря глазные щели, пытаясь разглядеть собеседника.
– От черт! – чертыхнулся Кремнев, отключив режим невидимки. – Забыл совсем, что ты меня не видишь! Так лучше? – спросил он, подсветив свое лицо фонариком.
– Ой! Это ты, товарищ Миша!
– Я, я! А кто ж еще?
– Не знаю, у Нгване много врагов, он последнее время совсем озверел, чуть что не так, то сразу стреляет или пытает! Его многие люди в округе ненавидят!
– Это он? – ткнул Михаил носком берца в распластанное на земле тело без признаков жизни.
– Да! Это Нгвана! Убей его! Всех убей! – неожиданно заскрежетал зубами Баха. – Чего ты ждешь?
– Я не воюю с лежачими, а тем более он без сознания. Я солдат, а не палач!
– Убей! – Пигмей беззвучно заплакал, вздрагивая маленьким тельцем. – Он пытал меня и грозился моих детей убить! Он не человек! Он животное!
– Ладно, ты! – погладил по голове карлика переводчик и одним движением боевого ножа перерезал связывающие его веревки. – Все нормально! Прорвемся!
– Ы-ы-ы! – застонал поверженный гигант.
– Давай бери его за ноги, и понесли подальше отсюда! – скомандовал советский офицер. – Держи крепче, он нам живой нужен.
Пока переносили Нгване подальше в джунгли, Баха вкратце поведал лейтенанту, что ему пришлось пережить за эти последние две недели. Добрался до дома он почти без происшествий, если не считать, что по дороге его чуть не растоптал попавшийся навстречу бешеный носорог. Благо пигмей успел вовремя вскарабкаться на ближайшее дерево и просидел там до самой ночи, пока упрямая зверюга не ушла спать.
А вот в поселке ему не поздоровилось. Он все подробно поведал Нгване о белом брате, о его способностях, о том, что пигмеи больше не станут платить дань лонгам. Вождь лонгов жестоко избил Баху и сам лично пытал каленым железом. При этом пигмей задрал свою желтую футболку, продемонстрировав ужасные следы от раскаленного металла.
– Нгвана запер моих детей и жену в сарай и велел мне быстрее отвести его с отрядом к бала. Он решил убить каждого пятого взрослого мужчину, изнасиловать всех женщин и заставить оставшихся пигмеев заготовить столько шкур, сколько влезет в их мешки, а тебя, если поймает, сказал, зажарит и съест. А мешков они несут с собой очень много. – На этой минорной ноте и закончил свой печальный рассказ несчастный пигмей.
– Да-а! – протянул Михаил. – Бедняга! И досталось же тебе!
– И что ты решил делать дальше, белый брат? – шепнул на ухо переводчику трясущийся от ненависти к валяющемуся у ног негру Баха.
– Вначале послушаем, что нам это чучело скажет! Эй, Нгвана, глазки открывай! – по-французски обратился к распростертому на земле лонгу Кремнев. – Я знаю, что ты пришел в себя и что ты меня прекрасно понимаешь! Ты же в Бельгии учился! Не валяй дурака и без глупостей, а то быстро у меня пулю схлопочешь! – Михаил снял «Калашников» с предохранителя и передернул затвор. – Только дернись – в один миг в дуршлаг превратишься! Знаешь, что это такое?
– Знаю! – на отменном французском языке ответил негр. – Такой ковшик со множеством дырок, для промывания макарон.
– Отлично! Вот столько в тебе дырочек и наделаю, если дернешься или сделаешь лишнее движение! Я в темноте все вижу!
– А, прибор ночного видения! Слыхал про такие штучки! Неужели ты убьешь безоружного? Ты кто? Американец, англичанин, немец? Что-то у тебя акцент явно не французский и не бельгийский! Ты швейцарец?
– Не важно! А у тебя тоже не брюссельский выговор.
– Так я давно там не был, все больше с местными бельгийцами общаюсь. Так ты кто? Но не заливай мне про бога Дженги, я все же университет в свое время окончил! Инженер как-никак!
– Что ж ты, инженер, разбоем промышляешь?
– У каждого свои взгляды на жизнь! Ты вон под бога косишь, а я местечковый вождь! Простым инженером столько не заработать! У меня, между прочим, свой дом в Киншасе имеется и квартира в Париже, а дети в Сорбонне учатся! Разве это плохо?
– А дети твои знают, чем их отец занимается?
– Они знают, что я уважаемый бизнесмен. Организовываю охотничьи туры для состоятельных туристов и добываю редких животных и их шкуры. Хорошие, надо сказать, деньги платят! Хочешь, возьму тебя в долю? Плюнь ты на этих пигмеев! Они же скот, а как любому скоту, им нужен хозяин.
– Ты, выходит, их хозяин?
– Я! – широко улыбнулся амбал.
– Так вот, хозяин, давай договоримся, занимайся бизнесом в другом месте, а пигмеев бала оставь в покое!
– А то что? – ухмыльнулся негр. – В ООН настучишь?
– Зачем в ООН? Тебя пристрелю, а подручных твоих гранатами закидаю. У меня их полный мешок! На всех хватит!
– Ты блефуешь! – облизнул негр высохшие губы. Он так и не сумел разглядеть собеседника, сколько ни вглядывался в темноту, ориентируясь на голос, но, кроме силуэтов деревьев, ничего не мог разглядеть.
– Не смотри по сторонам! Лежи, где лежишь! Я не блефую!
– Ты воевал?
– Было дело!
– Где?
– Ты что мне зубы тут заговариваешь! – повысил голос Михаил. – Сотню тупых уродов, которые даже не выставили боевое охранение, я уж положить смогу! Будь спокоен!
– Точно! – Лонг стукнул себя громадной рукой по широкому лбу. – Ты русский! Точно, русский!
– С чего ты взял? – поразился Кремнев проницательности Нгване.
– А кто еще, кроме русского, может хорошо воевать, жалеет пигмеев и прочие угнетенные народы и пренебрегает деньгами? Ха-ха-ха!
– Ты особо не веселись! Да, я советский офицер, и мы не позволим издеваться над теми племенами, кто стоит ниже по развитию. Я вообще не понимаю, как лонги до такого докатились? Вы же сами на своей шкуре испытали, что такое колониальное иго, и, не успев освободиться от ярма бельгийских эксплуататоров, уже порабощаете слабые народы?
– Точно советский! Ха-ха-ха! – развеселился негр. – «Эксплуататоры», «ярмо», «порабощение», тьфу, слова-то какие! Насмотрелся я на вашего брата в Европе! Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Ерунда все это! Миром правит доллар! Вот и ваш хваленый СССР рассыпался как карточный домик! Так что, офицер, давай не дури, бросай этих бала к чертовой бабушке и становись под мои знамена! Пока много не пообещаю, но пару сотен долларов, американских естественно, в месяц иметь станешь. Там, как себя поведешь, глядишь, и через пару лет и ты квартирку с видом на Монмартр прикупишь, а?
– Все сказал?
– Ну, почти.
– А теперь слушай сюда! Или ты добровольно уводишь свою банду домой, или я прямо сейчас начинаю вас уничтожать! Выбирай! – и, наклонившись к Бахе, тихо спросил по-балайски: – Как думаешь, ему можно верить?
– Да, Нгвана хоть и зверь, но слово его нерушимо. Скажи, пускай мою семью отпустит.
