На такие шалости соплеменниц пигмеи смотрят сквозь пальцы, хуже обстоит дело, когда их забирают с собой негры. Тогда племя навсегда прощается со своей землячкой, так как дороги назад практически нет. Известны случаи, когда пигмейки сбегали домой, но их всякий раз возвращали к мужу, если тот желал этого. Если нет, то женщина оставалась в племени. Таковы местные традиции, а они незыблемы. Так как пигмеи полностью зависят от рослых «друзей», то условия жизни им диктуют сверху, и в прямом и в переносном смысле.
Так что пигмеи могли, по крайней мере, спать спокойно в хлипких домиках, не боясь, что кто-то посторонний с Большой земли потревожит их сладкий сон. Такая гнусная зависимость не нравилась, но и не расстраивала пигмеев. Им и в голову не могло прийти, что их подло обманывают. Не одно поколение маленьких лесных жителей сосуществовало, таким образом, с более сильными соседями. Сегодня уж никто и не вспомнит, кто первый раз приказал пигмеям принести неграм мясо и шкуры. Скорее всего, какой-то ловкий проныра весьма выгодно для себя облапошил маленьких людей, всучив им за огромные мясные туши жалкий кусок железа.
Как ни странно, пигмеи не умели обрабатывать металл, более того, они и не стремились овладеть этим мастерством. В их племени никогда не было ни кузнеца, ни оружейника. Все, чем они пользовались на охоте, они получали из рук негров. Рослые лонги специально изготавливали маленькие луки и стрелы, предназначенные для низкорослых людей.
Огонь пигмеи тоже получали из рук соседей. Красивые кадры из документальных фильмов о жизни пигмеев, где они ловко путем трения сухой палочкой о специальную дощечку добывают себе огонь, не более чем ловкая инсценировка. Во влажном тропическом климате, где проживают балайцы, ой как непросто отыскать нужный материал. Старики рассказывают, что примерно сто лун назад пигмеи умели извлекать огонь, но с тех пор много воды утекло в Конго, и в племени эти знания стерлись в памяти. Теперь огонь им дают негры. В глиняном горшочке приносят тлеющие угли, которые потом в специальном очаге поддерживают специально приставленные для этих целей дети.
Очаг имеется не в каждом доме, а лишь у главы семьи, там же и готовят пищу, которую после распределяют поровну между всеми членами рода. Корень дерева рона-рона, что растет на холмах возле деревни, способен долго тлеть, не расставаясь с драгоценным жаром долгие часы. Один небольшой корень рона-рона способен почти сутки не гаснуть, мигая раскаленным угольком в темноте очага.
Пигмеи любой ценой стараются сохранить огонь, так как по-другому им его не получить. Случались страшные дни, когда тропические ливни в буквальном смысле смывали пигмеев с лица земли, унося бурными потоками в мутные воды Конго весь незатейливый скарб маленьких людей. У пигмеев в дуплах высоких деревьев на случай таких катаклизмов существует неприкосновенный запас, состоящий из оружия и мелких вещей, необходимых в быту: иголки, рыболовные крючки, запас шкур, посуда и прочая. Но вот пропажа огня для них великое горе. Его в дупло не спрячешь.
Приходится идти на поклон к лонгам за сотни километров по затопленным джунглям и вымаливать для себя огонь. Негры одалживают им «красный цветок», а взамен требуют новых, практически бесплатных услуг. Пигмеи пытались несколько раз взбунтоваться, но ни к чему хорошему это не привело. Рослые лонги ворвались в деревню, тушили все очаги и, забрав заготовленное мясо и шкуры, скрывались. Пришлось бала смирить гордыню и вновь отправиться на поклон к угнетателям.
Спички, подаренные Михаилом пигмеям, произвели настоящий фурор среди маленького народа. Еще бы, теперь они могли не бояться потери огня. Оттого ему отдали в жены сразу двух вдов, самых красивых и знойных девушек. У одной, по имени Хама, муж погиб через два дня после свадьбы около полугода назад. Его затоптал носорог. У второй, Талы, муж умер месяц назад, объевшись корешков травы пас. Ходили слухи, что его отравил седобородый Апомба, в отместку за то, что муж Талы отказался жениться на его хромой дочери, и вместо корешков травы пас подсунул ему так похожих, но весьма ядовитых кореньев уйжурской травы.
Доказать тогда ничего не смогли, да и мало нашлось желающих открыто обвинять Апомбу в чем-то незаконном, так как этот пожилой пигмей слыл очень сильным колдуном и знал дорогу к самому богу Дженги, которому поклоняется любой мало-мальски способный соображать пигмей.
Как бы то ни было, но когда Кремнев явил бала «карманный» огонь и наглядно продемонстрировал, как легко его можно превратить в огромный костер, то пигмейские вдовы тут же возжелали стать наградой чужеземцу. Но переводчик отверг всех, включая и беременных. А по балаанским законам это очень почетная награда. Тут тебе и жена, и ребенок, почти готовый, прямо в дом входят.
Пигмеи посовещались и во время праздника обратили внимание, на кого белый человек чаще всех смотрит. По правде говоря, Михаил чаще смотрел в сторону нового жилища, уж так ему спать в тот момент хотелось, а там, как назло, Хама с Талой отплясывали. Посему постановили, что и быть этим дамам супругами белого воина. А почему две? Так он и сам не маленький.
Такие подробности лейтенант узнал значительно позже, а пока безмятежно учил новый язык и недовольно посматривал на храпящих супружниц.
К двум часам пополудни барышни перестали храпеть, продрали глаза и, белозубо улыбнувшись, уставились на Кремнева, даже не пытаясь прикрыть бросающуюся в глаза наготу.
– Бахавава! Доброе утро! – поприветствовал он девушек на их родном языке и продолжил на балаанском же наречии: – Как спалось?
– Доброе утро, муж наш! Спасибо, замечательно! – ответила за двоих та, что была ближе к выходу. Это оказалась Хама.
От своей подружки пигмейка отличалась более уверенным взглядом и несколько разными молочными железами. Два года назад, когда ей исполнилось шестнадцать, ее отдали замуж за одного из отважных воинов по имени Роль. Через год она родила сына, который любил сосать больше правую грудь, от левой почему-то отказывался. Так у Хамы правая грудь стала чуть больше. Однажды Роль поймал на заказ ягуара и принес его с товарищами в деревню. Ночью ягуар вырвался на свободу, но на прощанье откусил голову сыну охотника, а самому ему вспорол живот одним ударом когтистой лапы. Роль умер на третий день в страшенных мучениях. Так в одночасье Хама потеряла и сына и мужа. Женщина долго, по пигмейским меркам, не могла выйти замуж, все не находилось желающих взять в жены женщину, у которой хищник загрыз семью. Это, по балаанским верованиям, очень плохая примета. Наконец отважился один смелый юноша, и того через два дня после свадьбы растоптал носорог. С тех пор Хама была обречена на безбрачие.
– Я ваш муж? – удивился Кремнев.
– Да, – опять за двоих произнесла разногрудая женщина. – Меня зовут Хама, а ее, – она рукой показала на напарницу, – Тала. Мы теперь твои жены. Как твое имя, чужеземец? И откуда ты знаешь наш язык? Вчера еще ты ничего не говорил. Может, тебя послал Дженги?
«Язык-то не ахти какой сложный, чуть больше пары тысяч слов словарный запас», – подумал он про себя и добавил вслух:
– Зовите меня Михаил, или Миша.
