– Ни хрена не понимаю! Что ты задумал?
– А тебе и не надо понимать! – огрызнулся Вадим. – Просто скажи – можешь или нет?
– Я смотрю, ты полагаешь, что если я из КГБ, то я волшебник? Или все еще дьявол во плоти?
– Нет, блин, ангел! – Вадим понял, что разозлился на Диму без причины, и постарался снять неприятный осадок – Ладно, объясню. Единственное, что можно сделать, это найти человека, который сидел на пассажирском месте и неожиданно схватил руль. Кого Снежана могла подвозить? И при этом не назвала следователю? Первый вариант – любовник. Типовой любовник, чтобы судья поверил, это либо солидный мужик, которому понадобилось молодое тело в обмен на его деньги, либо спортсмен. Девушки любят мужчин в зените славы или тех, кто еще недавно был очень известен. Это льстит их самолюбию.
– А девушка? – Дима заинтересовался.
– Ну, это – совсем просто! Обычная подруга, но очень близкая. Здесь мотивация молчания другая, уже не страх перед мужем, а удовольствие от самопожертвования. Вот я какая! Сама сяду, но подругу не предам!
– Это пока между ними мужик не встанет! – философски заметил Дима.
– И это правильно – мы для них, слава богу, важнее всего!
– Хоп! Понял. Подумаю. – Пауза длилась недолго. – А что будет пассажиру?
– Его наверняка не отправят в космос! Не достоин! – Вадим рассмеялся больше не собственной шутке, а неожиданно проявившемуся у Соловьева человеколюбию. – Считай, что это издержки моей оперативной работы. Его расстреляют. – Вадим решил дожать Диму. – Ты же сам говорил, оперативные методы всегда не очень чистоплотные.
– А ты говорил – пошел в жопу! – Дима понял, что Вадим прикалывается.
Через день Соловьев позвонил Вадиму домой и сказал, что советовался с профессором. Тот считает идею перспективной, но хотел бы обсудить ее с Вадимом лично. Вадим понял, о чем идет речь, и назначил встречу у себя в консультации на завтра.
Перельман предложил кандидатуру своего друга, бывшего сослуживца, профессора Смирнова. Вадиму очень понравилась логика Перельмана: Смирнов холост, несколько лет назад у него умерла жена, и он одинок. Второе – Снежана работала в лаборатории именно Смирнова. Когда Перельмана выгнали, Смирнов написал письмо в ЦК КПСС. Но поскольку он выдающийся ученый, его за это не тронули. Просто объяснили – не лезь не в свое дело. Так что он мог оказаться в машине Снежаны и как любовник, и как друг. Первое – нежелательно: Перельману не хотелось даже в суде выглядеть рогоносцем.
Но главное, что поразило Вадима, – Перельман додумал за Вадима продолжение истории. Перельман предложил версию, согласно которой Смирнову стало плохо с сердцем и за руль он схватился случайно. Снежана же его не назвала, поскольку боялась, что бывшего шефа посадят и уж наверняка выгонят с работы за дружбу с «отъезжантами». Кроме того, у Смирнова действительно было больное сердце. Это легко доказать.
Выслушав Перельмана, Вадим с улыбкой сказал:
– Уверен, что так оно и было на самом деле. Не могли же вы столь правдоподобно все сочинить?
– Нет, я не мог. А вот Дима, хоть и пищевик, а не юрист, – смог! Все-таки какое счастье, когда вдруг рядом обнаруживаются такие приличные люди! И это в самый тяжелый момент жизни, когда кажется, что черная полоса бесконечна. Вы со мной согласны?
– Да, разумеется. – Вадим почувствовал, что краснеет. «До чего же мы наивны!»
За несколько дней до суда Дима попросил Вадима о встрече. Информация была позитивная. Через руководство 1-го главка удалось донести до Председателя КГБ мысль, что ребятам из 2-го не надо сильно давить на суд. Мол, есть кандидатура «на вывод». Произошел несчастный случай. Операция под угрозой. Можно понять коллег из контрразведки, но дело есть дело, и, посадив Снежану, реальной пользы не получим, а Перельмана как агента потеряем.
Что сказал Председатель начальнику 2-го Управления, Дима не знал. Но получил заверения, что коллеги вмешиваться в ход процесса над Снежаной не станут.
– Так что все теперь зависит только от тебя, – заключил Дима.
– Судьба отечества в твоих руках! – пафосно спародировал однокурсника Осипов.
– Ну, ты помнишь, куда идти? – отшутился Дима.
«А он все-таки нормальный», – неожиданно для себя решил Вадим.
В суде все прошло как по маслу. Появление Смирнова в качестве свидетеля, вызванного по ходатайству Осипова, произвело эффект разорвавшейся бомбы.
Снежана орала: «Только не это! Никогда! Я отказываюсь от своего адвоката!» Репетировал Вадим с ней эту сцену раз пять, пока не добился достоверности. Снежана все время переигрывала.
Расчет на простое человеческое любопытство судьи, наверняка желающей увидеть, кого же так сильно боится показать эта «фифа», оправдался полностью. Несмотря на возражения прокурора, неглупого мужика, с ходу заподозрившего подвох, судья ходатайство удовлетворила, и Смирнова допросили.
Сам Смирнов волновался так сильно, что ему и впрямь стало неважно с сердцем прямо в зале суда. Пришлось вызвать «скорую», которая сделала укол, и Смирнов смог продолжать давать показания.
Вот чем судья была разочарована, так это тем, что Смирнов оказался в машине на правах бывшего шефа Снежаны и друга ее мужа. Совсем не интересно! Но именно это и показалось ей подтверждением достоверности показаний Смирнова. Про Осипова судья была наслышана и понимала, что если бы он что-то «конструировал», то наверняка более интригующее, чем шеф и друг…
Вадима такое разочарование судьи в его способностях в данном случае вполне устраивало.
Оправдательный приговор гласил – «за отсутствием состава преступления». И хотя это был не первый оправдательный приговор в карьере Вадима, он, разумеется, обрадовался.
Но, что странно, торжества, счастья – не было. Даже тщеславие помалкивало. То ли потому, что Перельман сам допер до его, Вадима, идеи. Вернее, не Перельман, а Дима. То ли оттого, что вольно или невольно он стал помощником КГБ. Да, в праведном деле, но… Не готовил он себя к этой роли! Хотя успокаивало то, что погибший уж точно был «их человеком». Так что он защищал женщину, ставшую причиной смерти подонка. То есть почти праведницу. В голове была полная каша! Вспомнилось выражение «пиррова победа». Хотя Дима – нормальный. И то, чем он занимается, это в конечном итоге и ему, Вадиму, на пользу. Но…
Вечером позвонил Дима. Сказал, что благодарит за хороший совет. Что его директор очень доволен. Более того, директор сказал, что если будет нужно что-то по линии пищевой промышленности, то, разумеется, в пределах разумного он готов помочь. Добавил, что на днях заедет поблагодарить лично.
Дима заехал через две недели. Рассказал: прокуратуре дали понять, что опротестовывать приговор не стоит. Так что все – точка! Вадим кивнул.
– А что ты такой кислый? – вдруг спросил Дима. – Сомневаешься, правильно ли поступил?
