– Но тогда вам придется жениться.
– Хусейн. – Халид никому не позволял на себя давить. – Я найду выход.
Только самому себе он иногда признавался, что выхода может и не быть. Но говорить этого вслух точно не стоило.
Халид начал понимать, почему присутствие Обри приносило облегчение. Рядом с ней жизнь казалась лучше, чем на самом деле. Любовь? Неужели она все-таки пришла к нему? Он ведь думал, что с ним этого не случится. И отменить это уже никак нельзя. Вокруг бегали дети, преследуемые по пятам родителями, братья и сестра ждали, пока он продолжит. Но не Обри. Девушка надела очки и делала вид, что наслаждается солнцем. Ей было очень больно слышать, как он говорит о браке и наследниках, как они обсуждают мир, которого она никогда не увидит и которому никогда не сможет принадлежать. Она лежала на спине с закрытыми глазами, не давая себе заплакать, и слушала, как Халид успокаивает сиблингов.
– Поверьте, я найду решение, которое позволит позаботиться обо всех. Все будет улажено.
Пока он этого решения не видел.
Это был долгий пикник и искренние прощания, и, когда она обнимала Надю и даже братьев, то почувствовала боль от того, что никогда больше их не увидит. И, когда подростки ушли, когда они с Халидом снова оказались вдвоем в его номере, прощание было еще более нежным. Они занялись любовью в последний раз, вместе приняли душ. Когда время истекло, впервые необходимость быть наследником показалась Халиду настолько невыносимой ношей.
– Я попрошу дворецкого упаковать…
– Нет. – Обри не вынесла бы постороннего в их чувственном раю. Занавески были опущены, кровать не заправлена, а они стояли в ванной после долгого горячего душа. И теперь все должно было закончиться.
Халид обернул полотенце вокруг бедер и вышел, чтобы организовать все для отъезда. Обри держалась за раковину, пытаясь убедить себя, что сможет попрощаться и не заплакать. Что одна ночь и один день уж точно лучше, чем ничего. Она потянулась за расческой – его серебряной расческой. Что угодно, лишь бы отвлечься. Внезапно она заметила маленькую бутылочку с его парфюмом. Ей уже настолько не страшно было трогать его вещи, что она открутила крышку, сняла стопер и глубоко вдохнула. О, этот аромат! Она нанесла его на шею, на запястья…
– Обри?
Она улыбнулась в зеркало, но Халид был очень серьезен.
– Ты не можешь…
– Я должна. Позволь мне.
– Он только для меня. – Халид встал позади нее. Этот аромат был создан только для него и его будущей жены. Он не злился, откуда ей было знать правила Аль-Захана. Ему просто было очень больно, потому что больше всего на свете ему хотелось бы, чтобы она носила его парфюм. Обри приподняла бутылочку, не давая ему отобрать флакон, и, чтобы не действовать силой, Халид щекоткой вынудил ее отдать духи. Закупорив бутылочку и вернув на полку, он сообщил все еще задыхающейся от смеха Обри об их новых планах:
– У нас есть час.
– Но я пропущу рейс.
– Ты полетишь позже.
Темные пальцы, ласкающие ее живот, контрастно выделялись на белой коже. Спиной Обри чувствовала его плоть. Каким облегчением было получить небольшую отсрочку.
– Позволь мне надушиться.
Он положил руки ей на грудь. Она не хотела денег, но хотела частичку его.
– Я просто хочу что-то на память…
– Ш-ш… – Он напрягся, от него словно исходили электрические заряды, пальцы ласкали соски. Тело отвечало на его движения и прижималось к нему все плотнее, Обри чувствовала себя как в лихорадке. Халид принялся целовать ее шею, медленно подбираясь к ключицам. Она хотела прижаться к нему еще ближе, но он удержал ее. Продолжая ласкать ее грудь одной рукой, он скользнул вниз и нащупал точку, от прикосновения к которой Обри пробрала дрожь. Сколько жестокости и сколько нежности в его касаниях.
– Халид… – Он наблюдал за ними в зеркало, но Обри больше не могла смотреть в отражение. Наслаждение было так велико, что она закрыла глаза. – Халид, пожалуйста.
– Ты не можешь им воспользоваться.
На самом деле она просила его ускориться и скорее овладеть ею, но после его слов мысли вернулись к флакону, и ей захотелось его еще сильнее. Разгоряченная и влажная, она повернулась, зарылась лицом в его грудь и прикусила зубами соски. Он отклонил ее голову, но не отстранил. Принцу недостойно чувствовать свою слабость, а ее прикосновения грозили именно этим. Обри не понимала, что делает, она подчинялась чувствам и выполняла то, что велело ей собственное тело. Она лизала и кусала, а потом опустилась на колени и принялась ласкать его плоть. Впервые она чувствовала свою власть над этим податливым телом.
– Я очень хочу этот аромат, Халид.
Молчание.
Она поцеловала его над бедром, но он снова отклонил ее голову. Она поцеловала опять – ответом ей было только шипение.
– Я хочу его, Халид, – и как сильно. Ей не нужны деньги, просто подарок на память, чтобы вспоминать запах, который первым привлек ее внимание. – Пожалуйста…
Он колебался и наконец решился на компромисс.
– Тогда сделай это на коленях.
Ей пришлось подложить полотенце, так он был высок.
– Я не знаю, что делать.
– Потренируйся.
Первая нерешительность скоро прошла, и Обри почувствовала уверенность. Она все еще боялась причинить ему боль, но Халид успокоил ее и велел продолжать. Она держалась за его бедра, откликаясь на ритм их движения, позволяя ему направлять себя. Он убрал волосы с ее лица и держал, чтобы видеть, как она это делает. Жар его тела, его близость возбуждали ее.
– Обри, – звучало как предупреждение, но она отважилась зайти дальше, даже дальше, чем собиралась.
Он застонал своим низким голосом и с руганью отстранил ее голову. Почему он остановил ее? Ему явно нравилось. Обри хотела продолжить, но Халид подхватил ее и поставил на скамейку.
– Я хочу взять тебя еще один раз… – Халид грубо раздвинул ее ноги и придвинул ближе к себе. С предельной точностью он выбрал позу для Обри и даже подвинул ближе второе зеркало.
– Что ты делаешь? – Обри чувствовала смятение, но Халид не торопился, он вошел в нее медленно и спокойно.
– Смотри.
– Не могу. – Обри чувствовала подступающий оргазм.
Она заерзала на неудобном мраморе, но Халид удерживал ее на месте и вынудил откинуться спиной на зеркало, неприятно холодящее ее обнаженную кожу. Теперь ей стало понятно, зачем он подвинул второе – оно показывало их обоих. Словно она отсоединилась от своего тела, пока Халид осторожно двигался внутри ее. Она видела интимную плоть каждого из них. Ее бедра начали дрожать, но он продолжал держать их широко раздвинутыми.
– Я не могу… – Обри не знала, что имеет в виду.
– Можешь, – словно он понял ее.
