– Алло? Это кто? – Вивиан отвечает после четвертого гудка напряженным, преувеличенно громким голосом, будто другой абонент где-то далеко в море.
– Вивиан, привет, это Молли.
– Молли? Ты?
– Да, – говорит она, и тут голос срывается. Молли набирает полную грудь воздуха. Спокойно, без нервов. – Простите, что побеспокоила.
Вивиан появляется в окне – натягивает темно-красный халат поверх ночной сорочки.
– Что случилось? У тебя что-то не в порядке?
– Да, я…
– Господи, да ты хоть знаешь, который час? – спрашивает Вивиан, пытаясь сладить с кушаком.
– Простите за поздний звонок. Просто… у меня не было другого выхода.
На другом конце тишина. Вивиан осмысляет ее слова.
– Ты где? – спрашивает она наконец, присаживаясь на ручку кресла.
– Внизу. В смысле на улице. Я боялась, что, если позвоню, вы перепугаетесь.
– Где-где?
– Здесь. Я здесь. У вашего дома.
– Здесь? Сейчас? – Вивиан встает.
– Простите.
И тут, не справившись с собой, Молли начинает плакать. На траве холодно, плечи болят, Вивиан, похоже, перепугалась, последний «Эксплорер» ушел, в гараже темно и страшно, а куда еще можно пойти в этом мире, ей не придумать.
– Не плачь, деточка. Не плачь. Я сейчас спущусь.
– Ага. – Молли шумно выдыхает. Да не раскисай ты!
– А трубку сейчас повешу.
– Хорошо.
Молли смотрит сквозь слезы, как Вивиан вешает трубку, поплотнее запахивает халат, завязывает кушак, оглаживает седые волосы на затылке. Когда Вивиан выходит из спальни, Молли бежит обратно на крыльцо. Трясет головой, чтобы та прояснилась, составляет сумки поаккуратнее, утирает нос и глаза уголком футболки.
Через миг Вивиан открывает дверь. Испуганно смотрит на Молли (та соображает, что глаза-то вытерла, а вот тушь, небось, размазала по всей физиономии), на пухлые сумки, до отказа набитый рюкзак.
– Господи всемогущий, входи же скорее! – говорит она, широко распахивая дверь. – Входи сию же минуту и рассказывай, что с тобой стряслось.
Не слушая Моллиных протестов, Вивиан настаивает на том, чтобы заварить чай. Достает чайник и чашки в крупную розу – подарок миссис Мерфи ей на свадьбу, они несколько десятков лет провалялись в коробке, а к ним парочку недавно обнаруженных ложечек из серебряного сервиза миссис Нильсен. Они дожидаются на кухне, пока закипит вода, потом Молли наливает ее в чайник и на подносе несет сервиз в гостиную, а заодно сыр и крекеры, которые Вивиан обнаружила в кладовке.
Вивиан зажигает две лампы, усаживает Молли в красное кресло. Потом идет к шкафу, достает стеганое одеяло.
– Обручальное кольцо! – удивляется Молли.
Вивиан держит одеяло за углы, встряхивает, потом подносит, закутывает Молли ноги. Одеяло пошло пятнами, кое-где порвалось, прохудилось от времени. Многие лоскутки ткани, сшитые от руки в два пересекающихся кольца, совсем изветшали, стежки, где остались, удерживают одни лохмотья цветных тряпичек.
– Раз уж не хватает мне сил никуда отдать эту штуковину, грех ею не воспользоваться.
Вивиан подтыкает одеяло, а Молли говорит:
– Простите, что ворвалась вот так.
Вивиан отмахивается:
– Глупости. Мне такие встряски на пользу. Сердце бьется пошибче.
– Не уверена, что вам это полезно.
Новость про Мейзи камнем лежит у Молли в желудке. Не хочется вываливать ее на Вивиан прямо сейчас – слишком уж много сюрпризов разом.
Только разлив чай по чашкам, протянув одну из них Молли, взяв другую, бросив туда два куска сахара, размешав, разложив сыр и крекеры по тарелкам, Вивиан усаживается на второй стул, складывает руки на коленях.
– Ну ладно, – говорит она. – А теперь рассказывай.
И Молли рассказывает. Рассказывает Вивиан, как жила в трейлере на Индейском острове, как отец погиб в автомобильной аварии, как мать села на иглу. Показывает черепашку Шелли. Рассказывает о дюжине опекунов, о кольце в носу, о ссоре с Диной, о том, как нашла в интернете, что мать ее посадили.
Чай остывает в чашках слегка, потом совсем.
Затем – ведь она дала себе слово быть честной до конца – Молли набирает полную грудь воздуха и произносит:
– А вот одну вещь я должна была сказать вам уже давно. Эти общественные работы – не ради школьного задания, а потому, что я украла книгу из библиотеки в Спрус-Харборе.
Вивиан плотнее запахивает флисовый красный халат:
– Понятно.
– Глупая была затея.
– И что за книга?
– «Джейн Эйр».
– Зачем же ты ее украла?
Молли возвращается мыслями к той минуте: как по очереди снимала с полки все экземпляры, крутила в руках, как поставила на место одну, в твердом переплете, потом ту, в мягкой обложке, что поновее, как засунула оставшуюся под рубашку.
– Понимаете, это моя любимая книга. А у них было три экземпляра. Я подумала, что самого паршивого никто не хватится. – Она передергивает плечами. – Просто очень хотелось… чтобы была своя.
Вивиан постукивает указательным пальцем по нижней губе.
– А Терри знает?
Молли пожимает плечами. Не хочется, чтобы у Терри были неприятности.
– Джек за меня поручился, а вы ведь знаете, как она относится к Джеку.
– Еще бы.
Ночь тиха, ни звука, только их голоса. Тьма скрыта занавесками.
– Простите, что пролезла к вам в дом вот так. Под чужой личиной, – говорит Молли.
– Ну, знаешь, – говорит Вивиан, – всем нам приходится так или иначе использовать чужую личину, разве нет? Даже хорошо, что ты мне ничего не сказала. Я ведь могла бы тебя и не впустить. – Она сжимает руки и говорит: – Но уж если собираешься украсть книгу, нужно брать самую лучшую. Иначе какой смысл?
Молли так разнервничалась, что едва улыбается.
Зато улыбается Вивиан.
– Украла «Джейн Эйр»! – Она смеется. – Да тебе нужно было орден дать. И оценку поднять на балл.
– Вы во мне не разочаровались?
Вивиан вздергивает плечи:
– Ф-фу.
– Правда? – По ней прокатывается волна облегчения.
– Ну, ты сполна заплатила за свой проступок – проваландалась здесь столько часов.
– Но я это не воспринимала как наказание!
Когда-то – собственно, еще совсем недавно – Молли бы поперхнулась на этих словах, потому что они отчаянно душераздирающие и откровенно сентиментальные. Но только не сегодня. С одной стороны, она говорит от чистого сердца. С другой – она так сосредоточилась на второй главной вещи, что больше ни о чем думать не может. И берет быка за рога.
