Я бегу по желтому полю, через лабиринт стогов, и никак не могу найти дорогу…
– Дороти? – Я чувствую руку на своем плече и рывком просыпаюсь. Это мистер Пост. – Да что такое, господи…
Я и сама точно не знаю что. Смотрю на мистера Поста, на круглые румяные щеки, озадаченное лицо. Осматриваюсь: грубо наколотые поленья, широкие беленые доски на стенах крыльца. Дверь в класс приоткрыта; ясно, что мистер Пост пришел за дровами, чтобы растопить печь, он, видимо, делает это каждое утро, прежде чем ехать за нами.
– Все с тобой в порядке?
Я киваю, хотя это и неправда.
– Твои родные знают, что ты здесь?
– Нет, сэр.
– А как ты попала в школу?
– Пешком пришла.
Он таращится на меня, а потом говорит:
– Пойдем-ка в тепло.
Мистер Пост подводит меня к стулу в классе, кладет мои ноги на другой стул, снимает с меня грязную попону, закутывает вместо этого в чистый плед, который находит в шкафу. Расшнуровывает мои сапоги, ставит рядом со стулом, цокает языком, увидев дыры в носках. Потом я смотрю, как он растапливает печь. В классе начинает теплеть, а через несколько минут приходит мисс Ларсен.
– Что это? – говорит она. – Дороти?
Она разматывает сиреневый шарф, снимает шляпку, перчатки. В окне за ее спиной отъезжает какая-то машина. Длинные волосы мисс Ларсен собраны в пучок на затылке, карие глаза ясные, блестящие. Розовая шерстяная юбка подчеркивает румянец на щеках.
Она встает на колени рядом с моим стулом и говорит:
– Господи, детка! И давно ты здесь?
Мистер Пост, покончив с утренними делами, надевает шляпу и пальто, чтобы ехать за ребятами.
– Спала вон там, на крыльце, когда я пришел. – Смеется. – Напугала меня до полусмерти.
– Еще бы, – произносит мисс Ларсен.
– Говорит, пешком пришла. А тут четыре мили. – Качает головой. – Хорошо еще насмерть не замерзла.
– Похоже, ты немного согрелась.
– Оттаивает. Ладно, поехал за остальными. – Разглаживает пальто спереди. – Одна нога здесь – другая там.
Как только он выходит, мисс Ларсен говорит:
– Так. Рассказывай, что случилось.
И я все ей рассказываю. Я не собиралась этого делать, но она смотрит на меня с такой неподдельной заботой, что слова сами текут. Рассказываю, как миссис Грот целыми днями лежит в постели, а мистер Грот бродит по лесу, как я просыпаюсь по утрам вся в инее, на засаленном матрасе. Рассказываю о холодном жарко́м из белки, о хнычущих малышах. А потом рассказываю про мистера Грота на диване, как он меня лапал, как из коридора появилась беременная миссис Грот и крикнула, чтобы я убиралась вон. Как я боялась останавливаться, боялась, что засну. Рассказываю про перчатки, которые мне связала Фанни.
Мисс Ларсен кладет ладонь мне на руку и не отнимает, время от времени тихо сжимая.
– Ах, Дороти, – говорит она. А потом: – Слава богу, хоть перчатки у тебя были. Похоже, твоя Фанни – верный друг.
– Да.
Она подпирает подбородок рукой, постукивает по нему двумя пальцами.
– Кто тебя привез к Гротам?
– Мистер Соренсон из Общества помощи детям.
– Понятно. Когда мистер Пост вернется, я пошлю его за этим мистером Соренсоном. – Она открывает коробочку с обедом, достает печенье. – Ты, наверное, проголодалась.
В обычной ситуации я бы отказалась – я же знаю, что это ее обед. Но я так изголодалась, что при виде печенья рот наполняется слюной. Поэтому я принимаю его без всякого стыда и тут же проглатываю. Пока я ем, мисс Ларсен согревает на печке воду, заваривает чай, разрезает яблоко и раскладывает ломтики на щербатом фарфоровом блюдечке, которое берет с полки. Я смотрю, как она насыпает заварку в ситечко, проливает через него кипяток в две чашки. Я еще ни разу не видела, чтобы она поила кого-то из учеников чаем, а уж меня и подавно.
– Мисс Ларсен, – начинаю я, – а может быть, вы… может, вы могли бы…
Она, видимо, понимает, что я хочу спросить.
– Взять тебя к себе? – Она улыбается, но на лице – боль. – Ты мне очень по душе, Дороти. Полагаю, ты это знаешь. Вот только взять я тебя не могу – негде мне воспитывать девочку. Я живу в пансионе.
Я киваю, комок застревает в горле.
– Но я помогу тебе найти дом, – произносит она ласково. – Безопасный и чистый дом, где обращаться с тобой будут так, как положено обращаться с десятилетней девочкой. Это я тебе обещаю.
Приезжают другие ребята, смотрят на меня с удивлением.
– Чего это она здесь делает? – спрашивает один из мальчиков, Роберт.
– Дороти сегодня пришла пораньше. – Мисс Ларсен оправляет свою красивую розовую юбку. – Рассаживайтесь, дети, и доставайте учебники.
После того как мистер Пост приносит с заднего крыльца еще дров и складывает их в ящик у печки, мисс Ларсен делает ему знак, он следует за ней в прихожую. Через несколько минут он выходит из здания в пальто и шляпе. Взревывает мотор, скрипят тормоза, он аккуратно ведет машину по крутому спуску.
Примерно через час я слышу знакомое дребезжание фургона, выглядываю в окно. Смотрю, как он медленно поднимается по крутому склону, останавливается. Из него выходит мистер Пост, подходит к заднему крыльцу; мисс Ларсен, извинившись, тоже идет туда. Через несколько секунд она называет мое имя, я встаю из-за парты и под пристальными взглядами всех учеников иду на крыльцо.
Мисс Ларсен, похоже, встревожена, она все поправляет узел на голове.
– Дороти, мистер Соренсон не до конца уверен…
Она осекается, дотрагивается до шеи, искательно смотрит на мистера Поста.
– Думаю, мисс Ларсен хочет сказать, – медленно произносит мистер Пост, – что тебе придется в подробностях объяснить мистеру Соренсону, что именно произошло. Как ты знаешь, они очень не любят, когда дети не приживаются в семьях. Мистер Соренсон интересуется, не могло ли это быть просто… недопонимание.
Когда я осознаю смысл его слов, голова у меня плывет.
– Он мне не верит?
Они переглядываются.
– Вопрос не в том, верит или не верит. Он хочет, чтобы ты сама все ему рассказала, – поясняет мисс Ларсен.
Впервые за всю мою жизнь во мне вскипает дикая волна бунтарства. Слезы наворачиваются на глаза.
– Я туда не вернусь. Ни за что на свете.
Мисс Ларсен обнимает меня за плечи.
– Дороти, не переживай. Расскажи мистеру Соренсону, что случилось, я тоже расскажу то, что знаю. Я не допущу, чтобы тебя отправили обратно.
Следующие несколько часов проходят как в тумане. Я повторяю все движения Люси: вытаскиваю следом за ней словарь, встаю за ней в затылок, когда все по очереди подходят писать на доске, но едва соображаю, что вокруг происходит. Люси шепчет: «Что с тобой?», но я только пожимаю плечами. Она сжимает мою руку, но дальше не расспрашивает, трудно сказать, то ли она понимает, что я не хочу ни с кем делиться, то ли боится услышать что-то страшное.
