А потом другая его рука нашла её грудь, гладя и лаская, и она почувствовала, как мужчина, чей палец всё ещё дразнил её, опускается лицом вверх между её разведёнными коленями.
У неё не было сил думать: когда его рот оказался между её ног и приник к ней целиком, а она опустилась на него бёдрами, у неё не осталось даже сил дышать. Треск ткани, и пояс перестал её прикрывать, оставив совершенно нагой. Чёрное кружево съёжилось тряпкой на покрывале; Кира едва это заметила, выгибаясь под ласками умелого рта, который на этот раз никуда, совершенно никуда не спешил, и удовольствие было пыточно-медленным.
– Пожалуйста, – взмолилась она, – быстре…
Она не успела договорить. Одно-единственное движение языком, беспощадно точное и чёткое, и перед её глазами расцвело ослепительно белое пламя.
– А-а-а, – простонала Кира, и, дёрнув бёдрами, почувствовала, как его палец входит между её ягодиц целиком.
Его рот не отпускал её, затягивая глубокими, терзающими лоно движениями, его палец заполнял её, массируя и расслабляя; Кира всхлипывала от наслаждения, не в силах пошевельнуться. Вторая его рука лежала на покрывале, накрытая её телом, вытянувшаяся вместе с разогнутыми пальцами до её подбородка. Со всё ещё сладкими, пахнущими корицей пальцами – и не думая ни секунды, Кира снова обхватила два пальца ртом.
Она была наполнена целиком: мужские пальцы в её рту, властный язык на чувствительном бугорке между её ног; Кира не заметила, когда один палец между её ягодиц сменился двумя, но внутри неё всё ныло не от боли: от наслаждения.
Она могла только встречать новые взрывы короткими стонами. Пальцы, которые она ласкала ртом, как знак его власти над ней, не давали ей кричать, но всё её тело содрогалось так, что было понятно и без криков.
Когда она, обнажённая, в полуобморочном состоянии, наконец упала набок, Кира почувствовала, как её бережно переносят на подушку и укрывают до плеч.
– Ложитесь рядом, – прошептала она. – Я хочу спать с вами.
– Ну, раз уж вы так и не откусили мне пальцы… – раздался насмешливый голос профессора. Кровать скрипнула под ним, и Кира оказалась у него на груди.
– Хочу, чтобы так было каждую ночь, – прошептала она.
– Если вы будете оценивать за меня проверочные работы моих адептов, а также их чёртовы устные ответы и практические испытания, я заранее согласен с любыми вашими планами, – сонно пробормотал он. – Проклятая экзаменационная неделя.
– Мы ещё увидимся до каникул? – тихо спросила Кира.
– Смотря для чего, мисс Риаз. Если вы хотите, чтобы я помог вам уложить вещи для путешествия в родовое имение лорда Хили, вы просите невозможного. Я, конечно, не буду в гневе кромсать и рвать на части самое ваше красивое и соблазнительное бельё…
– Сегодня вы сделали именно это.
– Не перебивайте. Так зачем вы хотите увидеться?
Его рука мягко перебирала её волосы. Так тепло и надёжно… Кира ещё ни разу не засыпала в кольце его рук вот так, когда это не было связано ни с одним ритуалом. Не прижималась к нему, обнажённому, расслабленному и сонному, и не чувствовала себя такой же – немного сонной, спокойной и счастливой. Готовой дарить любовь.
– Мне кажется, я по-настоящему счастлива сейчас, – искренне сказала она. – И… и могла бы вам помочь. Если вы захотите, мы можем попытаться с ритуалом ещё один раз перед каникулами. Только раз. Я не буду навязываться, обещаю.
Она услышала вздох.
– Вы никогда не навязываетесь, мисс Риаз. Вы всегда мне нужны, и вы это знаете.
– Как донор, – горько сказала Кира.
– Как единственная женщина в целом мире, способная мне помочь. Возможно, где-то над океаном парит остров, на котором живёт целое племя мускулистых загорелых дикарок, чья магия даст фору и моей и вашей, но увы.
Кира засмеялась.
– Хорошо, – наконец произнёс профессор. – Я знаю формулу, отпирающую двери в подземелья, так что мы сможем встретиться завтра в полночь на нашем обычном месте. Если бы ещё кто-нибудь нарисовал за меня заново этот чёртов ритуальный круг…
– Какое воспоминание вы хотите увидеть? – прошептала она. – Хотите из всех сил? Хотите больше, чем хотите меня?
– Больше, чем вас? – Его сонный голос казался удивлённым. – Настоящий джентльмен сказал бы, что такого воспоминания просто не может быть в природе. Что до меня, я скажу вам, что ответ на этот вопрос вы уже знаете.
Кира подумала. Знает?
Что они уже узнали? Что Дуайта Деннета звали Рональдом Вейером. Что он был лишён памяти насильно за неизвестное преступление – или за то, что он узнал закрытую информацию Протектората. Ещё они узнали, что он рос в Сером Доме, что был влюблён в девушку, которая стала женой главы Министерства – но это было второстепенно.
Главным было лишение памяти.
– Вы хотите знать, за что это с вами сделали, – твёрдо и уверенно произнесла Кира.
– Красота и ум – прекрасное сочетание. Угадали, разумеется. – Профессор обнял её обеими руками. – Спите. Увы, я покину вас до рассвета, как и полагается трепетному влюблённому, предающемуся запретной страсти, но завтра в полночь мы всё-таки попробуем перевернуть мир.
– Возьмите с собой ещё булочек, – прошептала Кира.
И заснула.
Если бы она знала, какое проклятие наложил на Райли Тёмный Лорд, вздохнула Кира, вставая из-за стола в библиотеке, ей было бы куда легче.
Она честно просиживала каждый день по полтора часа, читая всё по теории проклятий, что могла найти: Райли выдал ей необходимые разрешения, и лорд-ректор Антейн их подтвердил. Но ей нужно было знать специфику. Слишком непохожими были проклятия, слишком разнились их эффекты. И фразы «Райли чуть не умер весной, может умереть в любую минуту, но может прожить много лет» ей не было достаточно.
Юная Кира спросила Тёмного Лорда в своём видении, что тот хотел сделать. Выжить, ответил он ей. Выжить – но как? Что он сделал с Райли, чтобы выжить самому? И почему ему это не помогло? Ведь он был пойман и казнён, верно?
Кира нахмурилась. Тёмный Лорд хотел выжить. Это было подсказкой, и хорошей подсказкой… вот только она не могла ничего из неё выжать.
Она глянула на часы. Библиотека вот-вот должна была закрыться. Что ж, она подождёт условленного с профессором времени у себя в комнате.
Или у него?
Кира улыбнулась. Ей понравилась эта мысль.
Пару минут спустя костяшки её пальцев постучали в знакомую дверь, и она вспомнила, как напугана была в первый раз. Сейчас всё было по-другому. Сейчас были…
Розы.
Первым, что увидела Кира, был букет белоснежных роз, стоящих в вазе у изножья кровати. Она сбилась со счёта: их было слишком много. И каждая была так прекрасна.
Кире никогда не дарили цветов.
