Взрослая Кира заледенела. Она находилась в собственном прошлом, пусть даже она едва его помнила. Всё уже свершилось, она осталась жива. Но узнать, что смерть была так близко…
Юная Кира молчала.
– Первая часть ритуала завершается, – холодно сказал Тёмный Лорд. – Ты вот-вот потеряешь сознание. Хочешь ещё о чём-то спросить напоследок?
Голова в мешке приподнялась.
– Да. Почему вы меня не убили?
– Я не убиваю детей.
– Даже ради спасения собственной жизни?
– Я спасаю её другим способом. Куда менее приятным, но это тоже сойдёт.
– Вы не убиваете меня, потому что мне только тринадцать, – тихо сказала Кира. – Но вы убили бы меня, будь мне шестьдесят? Даже если бы я ничего никому не сделала?
Молчание.
– Хороший вопрос.
Тёмный Лорд встал на колени, скрестил ладони и положил их на лоб девочки. Руны на её ладонях вспыхнули ослепительными лучами света, и на левой кисти Тёмного Лорда неизвестный перстень-артефакт запылал таким же огнём.
Связанная девочка дёрнулась. Наконец упала в обморок, отдав слишком много сил, поняла Кира.
И последним, что Кира услышала перед тем, как вернуться в настоящее, был шёпот Тёмного Лорда.
– Нет. Тебя – нет.
Не было никаких лент, когда она проснулась. Только её прежняя удобная одежда. Кира потянулась к куртке, лежащей слева.
– Сядьте, – раздался прохладный голос профессора. – Я застегну платье.
Кира повиновалась, и его пальцы подняли до упора молнию, не прикасаясь к ней.
Она набросила куртку, встала – и, встретившись с ним взглядом, разом вспомнила, что произошло.
– Из-за моего проклятия я буду попадать в одно и то же воспоминание, – с горечью сказала она. – В своё, не в ваше.
– Некоторое время, – кивнул профессор. – Возможно, долгое.
Кира почувствовала, как в её глазах закипают слёзы. От неё не будет никакого толку. Скорее всего, профессор просто отправит её восвояси, и они не будут видеться. Возможно, даже до конца семестра.
Она отвернулась, тайком вытирая глаза.
– Я бесполезна.
Тёплые руки легли ей на плечи.
– Тише. Вы не можете быть бесполезны. Слышали, что вы сказали перед ритуалом? Вы меня любите. Единственная в целом мире.
Кира покачала головой.
– Но не вы меня.
– Посмотрите на меня, мисс Риаз. Обернитесь.
Она снова его послушалась. Ей было всё равно.
Профессор смотрел на неё со странной улыбкой.
– Любить можно по-разному, – мягко сказал он. – Мы бы солгали, если бы сказали, что мы друг о друге не заботимся. А забота – это та же любовь.
В его голосе была улыбка, но не было насмешки. Он не воспринял её всерьёз.
Или воспринял?
Кира мотнула головой.
– А если я говорила серьёзно?
Он поднял брови.
– И вы хотели бы моей любви? Хотели бы, чтобы тот, кто имел над вами полную власть и был бы вашим профессором, а потом и лордом-ректором ещё долгие пять лет, любил вас и пользовался своей властью в ущерб вам? Не желал отпускать – или, отпустив бы, мучился? Да вы куда более жестоки, чем я думал, мисс Риаз.
Он коснулся её плеча жестом, в котором не было ни малейшей страсти.
– Но вы всего лишь были разгорячены ритуалом. Я возвращаю вам ваше признание.
Лучше бы он её ударил.
Кире было неловко, почти стыдно, когда они шли до машины. Вот зачем у неё вырвались эти слова? И были ли они правдой целиком? Сейчас она и сама не знала.
Она подошла к бледно-жёлтому автомобилю, ожидая, пока профессор отомкнёт двери, но вместо этого он взял её за руку.
– Полюбуемся морем на прощание, – негромко сказал он. – Мы теперь не скоро его увидим.
Они не стали возвращаться на утёс. Просто подошли к обрыву, и профессор обнял её одной рукой за плечи. Ещё немного, и он скажет, что они лучшие друзья, с горечью подумала Кира. И им стоило бы ими и остаться.
– Куда вы дели ленты? – неожиданно для себя спросила она.
– Какие ленты? – совершенно невинным тоном поинтересовался профессор.
– Те самые… – Кира замялась, покраснев. – Которыми вы меня связали и делали… всякое.
– Всякое? Я заинтересован.
Она покосилась на него. Лицо профессора Деннета было непроницаемо.
– Вы это помните! – возмущённо выпалила Кира. – И как раздевали меня, и как дразнили, и как качали на качелях. Хотя настоящее удовольствие, – она подчеркнула это слово, – я получила только жалкие три раза.
Поймав вздёрнутую бровь профессора, она моментально поправилась:
– Впрочем, они были… совсем не жалкие. Потрясающие. Идеальные. Особенно в последний раз. Я даже не думала, что такого можно достичь… лентами.
– Должно быть, я заплёл ваши премилые рыжие локоны в бантики и вынудил вас ходить в них на лекции, – серьёзно сказал профессор. – Других причин для вашего смущения я придумать не могу.
Кира задохнулась.
– Вы несносны!
– Подумайте, мисс Риаз. Если вы пылаете ко мне нежной романтической любовью, как я могу воспользоваться вашим состоянием? Нет, теперь мы оба будем соблюдать полное целомудрие, дабы не осквернить ваши чувства.
Вот теперь профессор едва воздерживался от смеха.
– Издеваетесь, – мрачно сказала Кира.
Рука на её плече прижала её к себе чуть крепче.
– Ну конечно же. Глубокие чувства выглядят совершенно по-другому, мисс Риаз. Настоящая любовь – это самопожертвование, безусловное принятие, отказ от желанного приза ради блага другого; вы же меня порой терпеть не можете и скорее бы швырнули в меня какой-нибудь интимной деталью своего туалета, чем взошли бы ради меня на эшафот. То, что вырвалось у вас – временное помешательство, вызванное… бантиками.
– Самопожертвование? Как Тёмный Лорд пожертвовал возможностью сбежать и выжить, но не убил меня?
– Очень своевременно с его стороны, вы не находите? Как ещё я получил бы такого прекрасного донора?
Профессор улыбнулся ей, мягко разворачивая к машине.
– Если я замечу, что ваши чувства воспламенились так, что дело приняло опасный оборот и пахнет человеческими жертвами, я первый вас остановлю, – успокаивающе сказал он, открывая перед ней дверь. – Но пока, уверяю вас, нам обоим не о чем волноваться. Вы всего лишь случайно выпалили пару слов в порыве страсти и теперь смущаетесь, как первоклассница. Пожалуй, я куплю вам мороженое.
Кира поперхнулась, представив пару картинок.
