– Нервы, нервы, – услышала она холодный шёпот. – Вы же так хотели научиться летать, мисс Риаз. Что ж, сейчас… – его палец исчез с её губ, – вас ждёт счастье полёта.
Её юбка была задрана до предела; она перебирала носками изо всех сил, мечтая выкарабкаться на твёрдую землю. Она билась на холодной каменной руке, как пойманная бабочка, не открывая глаз, потому что ей было чудовищно, невыносимо страшно, она всегда боялась высоты, и как он мог только это узнать…
Его палец медленно спустился по низу её трусиков, гладя её сквозь ткань. Кира задохнулась.
– Сейчас? Вы серьёз…
– Ещё одно слово, и вы и впрямь туда полетите. Впрочем, если вы мне не верите…
Она почувствовала, как профессор делает шаг вперёд, к обрыву, вставая там, где только что были её ступни…
… И как она повисает в воздухе на одной его руке.
Кира захлебнулась визгом. Её держал сильнейший боевой маг, который только что пальцами повернул железный шлагбаум, но она висела на этой руке над обрывом и грохочущим морем совершенно без опоры, с задранной юбкой и ногами, повисшими в бездне, и чувствовала себя как угодно, только не в безопасности.
Она вот-вот упадёт вниз, в волны. Или он сбросит её туда. Или…
– Неужели вы думаете, – раздался тихий холодный шёпот, – что я хоть когда-нибудь дам вам упасть?
… Или его пальцы продолжат свою медленную, упоительно медленную игру под её бельём, сжимая тонкую ткань в руке, сминая и отводя в сторону, гладя шёлк и её обнажённую кожу, покрытую мурашками, спускаясь вниз по бёдрам и скользя пальцем под краем кружевных чулок… Два его пальца развели тонкие складки под её трусиками в стороны, коснулись самой чувствительной точки раз, другой, и Кира задохнулась, тонко простонав. Но он лишь дразнил её: лёгкий смешок, и они снова исчезли.
А в следующий момент она взлетела.
Кира ахнула, распахивая глаза. Кажется, её поддерживали чьи-то пальцы, едва касаясь её бёдер под юбкой. Или держались за неё? Кира почти их не замечала. Она стрелой взвилась в воздух, раскинув руки, захотела развернуться…
… И развернулась. Она летела, летела, летела совершенно сама: полёт подчинялся движению её тела, и стоило ей чуть повернуться, траектория мягко менялась. Сердце Киры колотилось: она вот-вот должна была упасть – но не падала.
А потом она вспомнила, сколько сил отнимала левитация – и потянулась вниз, к земле. К центру ритуального круга, в который она и приземлилась, глядя, как широкая юбка расстилается вокруг коленей, превращая выжженный круг травы в чёрную землю вокруг цветущего сада.
Кира счастливо выдохнула. И тут же охнула, когда ощутила, что её нежных, восхитительных шёлковых трусиков цвета крем-брюле на ней больше не было.
Сильные руки небрежно надавили ей на плечи, укладывая спиной на землю.
– Не это ищете, мисс Риаз?
Тонкий кремовый шёлк дразняще покачивался над ней. Кира моментально бросилась вверх, но тут же снова оказалась на земле, прижатая коленом, и ощутила щекой джинсовую ткань.
– За всё нужно платить, – зловеще сообщил голос профессора. – Хотите, расскажу, что я с вами сейчас сделаю?
Кира запрокинула лицо. Он сидел на коленях так, что её голова упиралась ему между ног, а его ладони поглаживали её плечи.
– Не хочу, – прошептала Кира. – Хочу летать над волнами и быть свободной.
– О, но вы совсем не свободны, мисс Риаз. С прискорбием должен вам сообщить, что я взял вас сюда не для вашего удовольствия, а для собственных низменных целей. Я вспомнил об этом ритуальном круге, а раз уж мы с вами ещё его не опробовали…
В следующий момент её безжалостно вздёрнули на ноги так, что подол юбки, взлетевший до горла, прижимали её собственные руки, и Кира оказалась припечатанной к каменному телу. Которое, кажется, было каменным везде, с лёгкой дрожью предвкушения подумала Кира, прижавшись сзади к его джинсам и ощущая, как он возбуждён.
– Что вы хотите увидеть в ритуале на этот раз? – прошептала она.
– Всё, что вы готовы мне показать, – прошептал холодный голос. – И особенно то, что не готовы. А я любопытен.
Его рука раздумчиво прошлась по её лону, и Кира невольно шевельнулась, давая ему удобный вход, но он лишь засмеялся.
– Я всего лишь проверял, надели ли вы тёплые панталоны. Ведь сегодня так ветрено. Ах, да… совсем забыл.
Шёлковые трусики упали между её ног.
– Если вы будете себя особенно хорошо вести, получите их обратно. Если же плохо, я верну их вам – но отберу всё остальное. Уверен, дорожные камеры оценят ваш бюст особенно внимательно.
– Когда-нибудь вы нарвётесь, – тихо прошипела Кира.
– Но не сегодня, не так ли? А вы, кажется, окончательно решили плохо себя вести. Что ж, у меня есть средство вас утихомирить.
Холодное обещание в его голосе заставило её сладко замереть – и одновременно вскрикнуть, когда согревающее заклинание вдруг исчезло.
Ветер свободно гулял между её коленей, поднимаясь выше, к обнаженному низу живота. Остро, холодно, унизительно, как у девчонки, которую раздетой выгнали на мороз.
– Мне холодно! – возмущённо выпалила она.
– Возмутительно. Хотите что-нибудь предпринять по этому поводу?
– Хочу, чтобы вы… меня согрели, – поколебавшись, произнесла она. Прозвучало это жалобно и жалко.
По её босым ступням разлилось тепло.
– Это было грубое требование или смиренная просьба?
Холод проникал под платье, заставляя соски затвердеть. Тепло внезапно разлилось внизу её живота – и тут же самым возмутительным образом исчезло.
– Просьба, – прошептала она.
– И чем же она подкреплена?
Кира сглотнула. Профессор не заморозит её, особенно после того, как заболел сам, но стоять на холодном осеннем воздухе становилось всё неуютнее.
Впрочем, она ведь с самого начала знала, как вернуть себе тепло, правда?
Нужно было всего лишь подчиниться. Полностью отдать себя ему, не оставляя ничего себе.
– Я ваша, – прошептала она. – Целиком ваша для ритуала. Свяжите меня, наденьте мне ошейник, накажите, делайте со мной всё, что хотите – я приму это с радостью.
Летнее тепло согревающих чар накрыло её мгновенно и полно, так, что захотелось застонать от удовольствия. Ледяные губы скользнули по её холодному уху, отогревая тёплым дыханием, и она наконец поняла, что ему тоже было холодно.
– Связать вас? Хм. Я подумаю над эти щедрым предложением.
Глянув вниз, она увидела, как под её ступнями зажигаются огни защитных рун. Сегодня профессору не понадобится ничего на ней рисовать. Почему-то при мысли об этом она ощущала лёгкое разочарование.
Которое тут же исчезло, когда перед её взором появилась алая шёлковая лента, которая тут же легла на её глаза. Мир вокруг неё исчез. Остались лишь прикосновения.
