Она не сдержала невесёлой усмешки. О профессоре Деннете можно было сказать то же самое, начиная с ледяного тона и её полного подчинения, и заканчивая его изобретательностью в деле осложнения её жизни. Но Агнус Хили никогда не уложил бы её в свою кровать в своей пижаме, чтобы она не была одна после жестокого нападения, никогда бы не запомнил, что она любит яйца в мешочек, и не дал бы читать своих книг.
– Я не хочу быть вашим донором, – честно сказала она. – Даже если я буду выполнять свою работу, не жалея сил, я никогда не смогу вам помочь даже на четверть так же сильно, как помогла бы кому-то, кто…
Она запнулась. Тому, кто пробуждал в ней чувственность? Нежность? Знание, что она желанна и нужна? Почти любовь, пусть даже совершенно и не взаимную?
– Кто был бы моим близким человеком и другом, а может быть, и кем-то большим, – без колебаний заключила она. – И вы им никогда не будете.
Ледяной взгляд тут же заставил её пожалеть о своих словах.
– Другими словами, это отказ?
– Да.
Агнус Хили встал, небрежно бросая на столик несколько купюр и свою карточку.
– Я дам вам подумать до конца семестра, – произнёс он. – Потом, боюсь, я буду уговаривать вас уже другими способами.
Он был главой Протектората. Вышвырнуть её из Академии было самым малым, что он мог с ней сделать, несмотря на любую защиту мэтра Антейна. А если лорд-ректор всё-таки встанет за неё грудью, Кира была уверена, найдутся и другие методы. Наркотики в её комнате? Обвинения уважаемых людей в её адрес? Сама она, которую будут находить опоенной в разных постелях раз за разом? Нападения в коридорах или в парке? Да раз плюнуть. После которого избиения она потеряет волю сопротивляться?
Это была настолько недвусмысленная и действенная угроза, что Кира почувствовала, что под ней разверзается земля.
Пока она не вспомнила, что была не одна.
– Райли, – уронила она. Одно только слово. – Я могу ему помочь.
Агнус Хили шагнул вперёд и навис над ней с такой скоростью, что Кира даже не успела отшатнуться.
– Вы будете шантажировать меня жизнью моего единственного сына? – холодно поинтересовался он.
Кира сглотнула.
– Конечно, нет, – прошептала она. – Он же мой друг. Просто разве не очевидно, что в подобном ритуале я принесу больше пользы, если буду донором Райли, а не вашим?
– Вы дура, – спокойно сказал Агнус Хили. – Невежественная дура. На мага, пытающегося снять проклятие, ответный удар придётся в первую же очередь, а раз проклятие наложил сам Тёмный Лорд, это будет не просто откат: это будет катастрофа. Двое уже погибли. Неужели я позволю моему сыну так рисковать?
– Но позволите мне?
Он усмехнулся, глядя на неё.
– Ты девочка, наложившая проклятие на моего сына. Единственная в целом мире, для кого это безопасно. Даже Тёмный Лорд не затронул бы собственного донора.
Он развернулся, чуть не сбив с ног официанта.
А Кира застыла с раскрытым ртом.
Внезапно ей стало ясно, почему Райли учил снятию проклятий именно её, и почему Кэтрин не смогла помочь своему жениху.
Не смогла, потому что к этому моменту уже была мертва.
Последний ритуал Тёмного Лорда. Он всё-таки сумел отомстить своему главному врагу. Проклял его смертью, если некое условие сбудется – и этой весной оно чуть не сбылось.
Кира не могла понять лишь одного: если Тёмный Лорд был способен достать Райли на расстоянии с её помощью, почему он просто его не убил? Да, поисковые чары остались бы на Тёмном Лорде, и он погиб бы всё равно, но он бы насладился местью сразу, а не из могилы. И не через неопределённое количество лет.
Паста с трудом лезла ей в горло.
Лорд Хили не оставит её в покое, даже если она спасёт жизнь его сына, Кира знала. Ведь даже сломленная и плачущая, она оказалась идеальным донором для Тёмного Лорда. И Агнус Хили не погнушается поступить с ней так же. Только не один-единственный раз, а всю жизнь, пока не истощит её магию раз и навсегда.
Чай оказался очень вкусным. Он был бы ещё вкуснее, если бы по её щекам не текли слёзы.
– До конца семестра у нас есть время, – спокойно сказал профессор Деннет. – А пока я подумаю, как вас защитить.
– А Райли…
– Не стоит пока говорить ему. Он устроит отцу истерику, и обозлит того ещё больше.
Кира кивнула. Её переполняло облегчение. Она рассказала всё профессору – и у неё появился союзник. В какой-то мере такой же ледяной и безжалостный, как и её враг.
Профессор оторвался от руля и насмешливо взглянул на неё:
– Передоверили мне свои проблемы и наслаждаетесь?
Кира не сдержала счастливой ухмылки.
– Ага.
Она два дня бродила по коридорам Академии, не решаясь беспокоить профессора первой. Лорд-ректор Антейн последовал совету Райли: вход в подземелья был запечатан. Осталось или дождаться ночи, когда профессор появится в её спальне, или прийти к нему самой.
Почему-то это оказалось очень трудно сделать. Она уже не боялась просить его о ласках, и её давно уже покинули остатки смущения, когда он видел её обнажённой: когда его руки ложились ей на грудь или на бёдра, она чувствовала лишь приятное возбуждение. Но она никогда не просила его о помощи. Никогда не относилась к нему, как к другу и союзнику. Только как к человеку, которому она принадлежала, который доставлял ей наслаждение, держа на расстоянии вытянутой руки, и который готов был использовать её как угодно, лишь бы вернуть себе память целиком – и наконец-то освободить её от клятвы на крови.
Кира набралась смелости прийти к нему только на выходных. И лишь изумлённо хлопнула глазами, когда профессор, стоящий перед ней в обычных джинсах, даже не подумал её выслушать, а вместо этого набросил кожаную куртку и велел ей одеваться.
Обычно, подумала Кира, откидываясь на мягкую, хоть и потёртую спинку сиденья арендованного автомобиля, было совсем наоборот.
– Куда мы едем? – спросила она.
– Вы знаете меня уже несколько месяцев, и всё ещё задаёте бесполезные вопросы, – заметил профессор. – Я позволю вам ещё один. На третий вам придётся возвращаться в Академию пешком.
– Врёте, – безошибочно сказала Кира. – Вы заботитесь обо мне. В крайнем случае отберёте у меня одежду и затащите в ближайшие кусты.
Профессор с лёгкой улыбкой посмотрел на её платье, из-под которого виднелись прозрачные чулки.
– Снять с вас это? Никогда.
Лёгкое платье с цветами и широкой юбкой, совершенно не подходящее для конца осени. Кира, сама до конца не признавшись себе, для кого она его покупает, сняла его с манекена, увидев в витрине под знаком распродажи. Когда такси проезжало мимо неприметного магазинчика одежды, Кира взглянула в окно, по её телу прошёл лёгкий невесомый шок, словно она видела в этом платье себя саму – и зрелище её восхитило.
