И он не торопился. Его ладони задумчиво и неторопливо оглаживали её пониже спины, тёрлись о бёдра, хозяйски забирались внутрь. Не касаясь самых чувствительных мест, но будоража её всё равно. Словно ей предстояла не порка, а нежный интимный массаж.
Но профессор не собирался быть нежным.
– Сейчас я вас отшлёпаю и высеку. И, да, это будет больно, унизительно, стыдно и позорно, как и должно быть.
Не прерывая своей размеренной речи, он слегка сжал её ягодицу – и Кира замерла, когда он убрал руку. Но шлепка не последовало. Она просто лежала перед ним, связанная и готовая к наказанию, и он… не делал с ней ничего.
Ожидание было нестерпимым, невыносимым. Она готова была уже попросить, что бы он сделал с ней что-то, но только шумно сглотнула.
И поняла, что голос снова ей повинуется.
– Никогда не пробовали найти запретные удовольствия в собственном позоре, мисс Риаз? – вкрадчиво спросил профессор. – Сейчас вам это предстоит.
Его рука обрушилась на его ягодицы с оглушительно громким шлепком, и Кира вскрикнула. По разом защипавшей коже разнеслось тепло, но не успела боль улечься, как за первым шлепком последовал второй, третий и четвёртый.
– Кажется, я сбился со счёта, – беззаботно заметил он. – Что ж, продолжим, пока мне не надоест.
На её вывернутых запястьях сомкнулась кожаная петля. Обе его руки оказались свободны, но он шлёпал её лишь одной, так для чего ему нужна была вторая?
Когда его пальцы легли на вершинки её грудей, распростёртых по покрывалу, она поняла, почему. И вскрикнула снова, мешая боль с возбуждением, когда его ладонь ожгла её ягодицы в очередной раз.
– Какой это был удар по счёту, мисс Риаз?
– Вось… восьмой.
– Неверно. Пожалуй, я добавлю вам ещё девять.
Между её ног заныло от этих слов. Ей было больно, но боль мешалась с удовольствием, и в размеренных, будящих её чувственность шлепках, спускающихся всё ниже по ягодицам, было больше сладости, чем позора.
– Вы явно наказаны недостаточно, – мгновением позже подтвердил голос профессора. – Будь дело в переполненной аудитории, я был бы удовлетворён, но здесь, когда вас вижу только я? Фи.
Он помедлил.
– Поэтому…
Раздался звон, и что-то покатилось по полу. Кира повернула голову, мимоходом удивившись, что профессор так легко позволил ей шевельнуться – и отпрянула, будто увидев змею.
Его магический браслет. Дорогая и ценная штука, которую мог позволить себе далеко не каждый адепт. Профессор уже сделал на этот браслет запись в её запертой спальне с трупом Лорейн и кинжалом у неё в груди.
А сейчас он, кажется, собирался сделать новую. И еле заметная белая сетка лучей, вдруг на миг окутавшая Киру, лучше любых слов сказала ей, что на этой записи будет только она сама – униженная, стреноженная собственными штанами и безропотно принимающая порку.
И эту запись сможет потом увидеть кто угодно.
– Нет, – прошептала она.
– Поздно.
– Я вам запрещаю!
Негромкий смех.
Она заёрзала, пытаясь уползти, но его рука без труда вернула её на место. Другая рука шлёпнула её по ягодицам, не сильно, но властно. Напоминая, кто был хозяином в её наказании.
– Будете ещё упоминать кого-нибудь в моей постели, кроме меня? – лениво поинтересовался его голос. – Да или нет?
– Н-нет.
– Глядите на мой браслет, мисс Риаз.
Она перевела обречённый взгляд на браслет.
– Вот так. А теперь считайте, и не вздумайте сбиться.
Громкий, оглушительно громкий шлепок по её ягодицам заставил её сжаться.
– Раз, – прошептала она.
– Громче.
– Раз!
Она беспомощно кусала губы, не отрывая взгляда от браслета – не смея оторвать от него глаз. Она просто не была на это способна, да было уже и поздно: её лицо попало на запись. И если ей не повезёт, когда-нибудь совершенные незнакомцы будут смотреть на неё голую и одобрительно присвистывать, а она…
Одно осознание того, что на неё смотрят, было подобно волне, лишающей её дыхания. Оно было страшным, унизительным, лишающим воли – и одновременно оно одно было способно довести её до вершины экстаза.
– Прекратите, – выдавила она.
– Правильный ответ был «одиннадцать», мисс Риаз. И не подумаю.
Ещё один шлепок, и вторая рука, только что хозяйски трогающая её под животом, приподняла её тело и переместилась ниже, крепко придерживая её между ног, пока хлёсткие, громкие шлепки сотрясали её ягодицы.
– Четырнадцать, – выдохнула она. – Пятнадцать…
Рука, сжимающая её лоно, погладила её там, влажную и уже готовую отдаться, и Кира, не выдержав своего позора, всё-таки зажмурилась. Почему он делает это с ней, а она не визжит и не бросается на него, чтобы расцарапать ему лицо? Почему обмирает в его руках и сдаётся без боя?
Его пальцы небрежно пошевелились, и она невольно раздвинула ноги чуть шире. Но ни шлепка, ни новой ласки не последовало, а в следующий миг он вздёрнул её на ноги.
И она оказалась в его руках. Со спущенными штанами и горящими ягодицами.
– Вы удивительно сильная девушка, – тихо сказал профессор, прижимая её к груди. – Так быстро прийти в себя и наговорить мне дерзостей? Даже я этого не ожидал.
Он ведь собирался её ещё и отхлестать, вспомнила она. Передумал?
Но спрашивать его об этом Кира, разумеется, не собиралась.
– Вы ведь меня ещё не простили, – шепнула она.
– И не прощу, пока не накажу как следует. Что вы делаете с мистером Райли Хили или с кем угодно вне этих стен – ваше дело. Но когда вы здесь, вы моя, и я не потерплю неповиновения. Ваши мысли во время подготовки к ритуалу не должны поворачиваться даже к клубничному мороженому, если я это запрещу.
– А к шоколадному?
Очень холодный смех над её ухом.
– Нет, мисс Риаз, вы так и не выучили свой урок. Совершенно не выучили. Что ж, я накажу вас так и тогда, когда сочту нужным.
Профессор выпустил её из рук и отвернулся, отойдя к книжному шкафу. Секунда, и он достал оттуда нетяжёлый том в тёмной обложке, на которой изображён был ритуальный круг. Кира не видела эту книгу ни разу в жизни, хотя проводила в библиотеке все свободные часы.
– Вплоть до отхода ко сну, – невозмутимо сообщил он, – вы будете изучать третий раздел, не прерываясь ни на что. Если захотите прерваться, вы попросите у меня разрешения. И не сомневайтесь, я организую вам проверочную работу тогда, когда вы будете ожидать этого меньше всего. Это понятно?
Кира, моргая, глядела на учебник.
– Но это магия не для первого года, я… я могу не понять…
