— Капитуляция, — ответил Кизель.
Но Брандт отмахнулся от него:
— С ней мы уже опоздали. А сейчас что она принесла бы нам?
Кизель пожал плечами.
— Вот видите, — сказал Брандт. — Кстати, я хотел бы, чтобы вы письменно изложили мне всю эту историю со Штрански. Не пропустите даже самые мелкие подробности, включая радиодонесения. Мне они понадобятся как улики.
— Вы намерены дать этому делу ход как можно раньше, завтра или?.. — неуверенно спросил Кизель.
Было в тоне адъютанта нечто такое, что насторожило Брандта, и он счел нужным перейти на более сдержанный тон.
— Как только мне станет известно, чем закончится эта история с заводом, — уклончиво ответил он.
Кизель повесил голову. Несмотря на всю его злость на Штрански, на него неожиданно накатилась страшная усталость. Ведь фактически он поспособствует тому, что гауптмана отправят под трибунал. Впрочем, а заслуживает ли Штрански чего-то другого? И Кизель принялся про себя размышлять на эту тему. Из раздумий его вывел голос полковника — он прозвучал куда громче и резче, чем обычно, — и Кизель вспомнил, что в данный момент они вместе с начальником едут в машине.
— Вы непостоянны, — произнес Брандт. — Вы непостоянны и вам нельзя было надевать военную форму. Такой человек, как вы, должен несколько раз подумать, прежде чем выбрать для себя ту сферу деятельности, где справедливость воздает отнюдь не Господь Бог. В военной жизни нам некогда ждать такой справедливости. Но вам не изменить себя самого, как, впрочем, и мне тоже. И если я вас за что-то критикую, так это за то, что вы не поняли сразу, где вы служите. Коль вы согласились на эту работу, значит, вы приняли ее такой, как есть. С тех пор как я принял на себя командование полком, я отправил под трибунал уже несколько человек. Не потому, что получаю от этого удовольствие, а потому, что я командир. И в случае Штрански я поступлю так, как мне подсказывает чувство долга. Вот и все, что могу сказать по этому поводу.
С этими словами полковник забился в угол салона и больше не проронил ни звука.
В свете фар промелькнули несколько домов, неясный силуэт железнодорожного депо, высокие столбы, рельсы. Шоссе уходило вверх; казалось, что крутому подъему по горному серпантину не будет конца.
— Сколько нам еще ехать до места? — наконец нарушил молчание Брандт.
— Десять минут, — ответил Кизель, сверившись с наручными часами. Судя по всему, они достигли гребня горы — дорога пролегла прямой линией вдоль череды голых вершин. Через несколько километров она свернула на север и затем резко ушла вниз в небольшую долину, где виднелось несколько домов.
— Нам вон туда, — пояснил Кизель, указывая на дома.
Водитель описал последний поворот и резко затормозил перед каким-то зданием. Дверь дома распахнулась, и навстречу машине бросился человек в форме. Кизель узнал в нем лейтенанта Мора, отвечавшего в штабе за связь.
— Что нового? — спросил Брандт, выходя из машины.
— Генерал звонил вам уже трижды, — на ходу доложил Мор.
— Я не чародей, — буркнул Брандт. — Ему нужно было что-то конкретное?
— Не думаю, герр полковник. Он просто интересовался, как у нас обстоят дела. Я сказал ему, что пока отступление идет по плану. Батальоны отходят на новые позиции.
— А Голльхофер? — спросил Брандт как бы невзначай. Кизель внутренне напрягся. Но Мор быстро выдал последние известия: Голльхофер уже в пути, вместе со второй ротой. Радиодонесение от них пришло буквально десять минут назад.
— И вы только сейчас мне об этом говорите! — воскликнул Брандт и выхватил у лейтенанта листок с донесением. Было уже довольно светло, так что полковник мог без труда прочесть сделанные наспех записи. — Что вы на это скажете! — взорвался он, правда, вскоре гнев его сменился приступом хохота. Он смял лист бумаги и сунул его себе в карман. — Вы просто мрачный ворон, вам лишь бы каркать, — заявил он, обернувшись к Кизелю. — Согласитесь, что это так.
И не обращая внимания на безучастное лицо адъютанта, вновь обратился к Мору:
— Где мне повесить фуражку?
Мор жестом указал на дверь:
— Вот здесь, герр полковник. Там вас уже кое-кто ждет.
— И кто же? — спросил Брандт.
— Некий гауптман Килиус, — ответил Мор. — Он прибыл непосредственно из Ставки Верховного командования и говорит, что должен сменить командира батальона. Фамилия того, кого он должен сменить, содержится в запечатанном конверте, который он желает вручить лично вам в руки.
Брандт переглянулся с Кизелем и зашагал вслед за лейтенантом. Войдя в комнату, которая теперь служила ему новым штабом, он увидел, что навстречу ему со стула поднялся коренастый мужчина.
— Гауптман Килиус, — отрапортовал он, щелкнув каблуками. — Я…
Но Брандт жестом велел ему замолчать.
— Я уже слышал, — довольно резко ответил он. — У вас для меня имеется распоряжение?
Гауптман, который явно не ожидал столь холодного приема, положил на стол конверт.
— Так точно, герр полковник, имеется, — натянуто произнес он. Брандт вскрыл конверт. Кизель же, затаив дыхание, ждал, что за этим последует. Ждать пришлось недолго, ибо лицо полковника мгновенно приняло бесстрастное выражение. Несколько секунд он стоял, глядя поверх головы своего гостя куда-то в пространство, а затем повернулся к Кизелю и произнес:
— Если не ошибаюсь, вы как-то раз сказали, что у гауптмана Штрански есть связи.
Кизель кивнул:
— В штабе Южной группы войск служит генерал-майор Штрански. Если не ошибаюсь, он доводится нашему гауптману кузеном.
— Все понятно, — медленно произнес Брандт. С гримасой отвращения он бросил письмо на стол. — Надеюсь, вы догадываетесь, что здесь написано? — И он, поморщившись, ткнул пальцем в письмо, словно это был кусок нечистот.
— Перевод в другую часть, что же еще, — спокойно ответил Кизель.
— Именно, — хмуро подтвердил Брандт. — Через неделю герр Штрански должен доложить о своем прибытии в штаб батальона в Париже. Если не ошибаюсь, именно там он и служил, прежде чем попал на Восточный фронт.
На мгновение в комнате установилось молчание. Прервал его лейтенант Мор, которому хватило духу прошептать:
— Чудеса все еще случаются.
— Что ж, вы правы, — рыкнул на него Брандт. — Однако чудо будет несколько иным, нежели того ожидает герр Штрански.
С этими словами он повернулся к Килиусу, который, судя по его растерянному виду, мало что понял в их разговоре.
— Рад приветствовать вас в наших рядах, — сердечно произнес полковник и пожал вновь прибывшему гауптману руку. — Здесь у нас сейчас царит жуткая суматоха, так что я прошу вас проявить понимание. Позвольте мне вас представить. Ах да, с лейтенантом Мором вы уже познакомились.
