Найл позволил снять с себя одежду, и девушки, взяв его под руки, стали помогать спускаться в воду. И хорошо сделали: одна из верхних ступенек оказалась коварно скользкой.
Не подхвати его служанки вовремя, юноша неминуемо бы шлепнулся.
Вода оказалась приятно теплой, и Найл узнал благоухание, исходящее от волос и ладоней Мерлью. Когда он погрузился по плечи, девушки быстро скинули платья и прыгнули следом за ним – брызги взелетели фонтаном, намочив волосы. Одна из них принялась массировать его плечи и торс, другая – втирать Найлу в волосы зеленую жидкость, взбивая ее в шапку обильной пены.
После этого служанки, чуть не силой усадив Найла на ступени, стали лить ему на голову воду из кувшинов. Видя перед собой нагие девичьи тела, Найл невольно отворачивался и закрывал глаза. Смекнув, в чем дело, девушки нарочно начали его дразнить, вынуждая смотреть на их прелести, когда мылили ему голову. Через пару минут и Найл расхохотался, поняв, как нелепо себя ведет.
Велев парню встать, девушки обтерли его огромным полотенцем, а волосы терли с таким усердием, что из его глаз засочились слезы.
Затем Найла подвели к специальному лежаку. Тело натерли маслом, подстригли ногти, а волосы расчесали, взбили, затем уложили, обвязав лоб широкой матерчатой лентой.
Одна из служанок, накинув платье, ушла, а вскоре вернулась с темно-синим одеянием и сандалиями из желтой кожи.
Когда юноша был полностью одет, вторая служанка вытерла пар с большого, в человеческий рост, зеркала, и Найл увидел свое отражение: чистенький, розовощекий – он впервые видел себя таким. В его облике не осталось ничего «дикарского», он теперь не отличался от тех молодых людей, что встречали их тогда на подступах к Дире.
Дверь отворилась, заглянула Мерлью:
– Он готов? Вот это да, какая прелесть!
Найл вспыхнул, но отражение подсказало ему, что он и правда хорош собой.
– Синее тебе к лицу. Эту вещь раньше носил Корвиг.
– А где он сейчас?
– Работает. Разводит кроликов. Отцу не позволили оставить его у себя.
– Мерлью кивнула служанкам: – Теперь можете идти.
Едва за ними закрылась дверь, она обняла Найла за шею и припала губами к его рту. Затем, протяжно и сладостно вздохнув, неохотно отстранилась:
– Задерживаться больше нельзя, управитель ждет. Когда войдешь, прошу тебя, сделай вот так. – Она грациозно опустилась на одно колено и склонила голову. – Попробуй сам.
Найл послушно повторил движение, но чувствовал себя как-то неловко.
– А надо? Мне еще никогда так не приходилось.
Мерлью коснулась пальцем его губ:
– Сделай это ради меня. Так хочется, чтобы ты произвел на отца впечатление! – Она легонько коснулась Найла губами. – Хочу, чтобы ты ему приглянулся.
– Ладно.
Скажи она сейчас броситься в ванну, не раздеваясь, кинулся бы, не раздумывая.
Взяв юношу за руку, Мерлью вывела его из ванной. Воздух обдавал юношу прохладой, и ему казалось, что он ступает по подушке из податливой пены.
Управитель сидел, томно развалясь на груде подушек, в окружении служанок, будто с самого утра с места не двигался.
– О-о, мальчик, дорогой мой! Входи же, входи. – Лицо Каззака осветилось довольной улыбкой, когда юноша припал на одно колено. – Ну прямо как придворный, великолепно! – Он поднялся (служанки обходительно поддержали, под локти) и шагнул навстречу. – Проходи, садись. Наверное, изнываешь от голода.
Он положил руку Найлу на плечо.
Звонко щелкнул замок в двери: Мерлью оставила их.
Едва Найл сел, как одна из служанок подала ему металлический кубок, другая, подойдя, наполнила его из кувшина с узким продолговатым горлышком. Это была та самая золотистая жидкость, которую они с Одиной пробовали на ладье. Каззак одобрительно посматривал, как Найл осушает кубок. Напиток был невыразимо приятным на вкус, он освежал и слегка пьянил.
Служанки поставили перед ним резные деревянные чащи с едой: фруктами, орехами, мягким белым хлебом, – и тарелку с небольшими птичками, только что из печи. В ответ на вопросительный взгляд юноши Каззак сказал:
– Это все тебе. Я уже ел. – Он поманил рукой одну из служанок: – Юриста, сыграй что-нибудь нашему гостю, чтобы кушалось слаще.
Девушка взяла струнный инструмент и, сев перед юношей на пол, запела чистым, светлым голосом.
Каззак откинулся на подушках и с умиротворенным видом прикрыл глаза. Найлу так хотелось есть, что в музыку он толком и не вслушивался.
Вместе с тем несмотря на голод он не торопился набивать желудок. От чересчур обильной еды клонит в сон, а внутренний голос подсказывал, что расслабляться нельзя. По этой же причине он воздержался и от соблазна осушить еще один кубок золотистого медвяного напитка – лишь прихлебывал его понемногу.
Когда закончили есть, одна из служанок поднесла влажную, напитанную ароматом тряпицу и вытерла Найлу руки и рот. Следом подошла другая – эта досуха обтерла ему губы мягким полотенцем.
Музыка смолкла. Каззак будто проснулся. Он посмотрел на Найла с улыбкой благодетеля:
– Ну, что, голод утолил?
– Да, благодарю.
– Хорошо. Значит, можно побеседовать. Повернувшись к служанкам, он хлопнул в ладоши. Те собрали чаши и удалились.
Каззак вместе с подушками передвинулся ближе к Найлу и сел на них, скрестив ноги.
– Ну что ж, юноша, – начал он задумчиво. – Похоже, ты доставишь нам уйму хлопот. У Найла запылали уши.
– Очень сожалею. Но что-то не могу взять в толк, каким образом.
– Ой ли? – Каззак заглянул Найлу прямо в глаза, а потом посмотрел на свои ступни и долго разглядывал их, сосредоточенно хмурясь, отчего складка под двойным подбородком обозначилась еще четче. – Ты убил смертоносца, – произнес он в конце концов.
– Да, – подтвердил Найл, стараясь, чтобы голос не дрожал.
– Как? – односложно осведомился Каззак, цепко взглянув на юношу.
– Вроде как копьем…
– Этим? – Каззак извлек из-под подушки металлическую трубку.
– Ага.
Управитель протянул трубку юноше:
– Покажи, как действует.
Найл взял трубку, отыскал нужный кружок и нажал – она раздвинулась. Каззак внимательно наблюдал за ним.
Найл нажал снова – трубка сократилась до прежних размеров. Управитель протянул руку, и парень передал ему трубку.
Отыскав кружок, Каззак надавил на него большим пальцем – ничего не произошло. Надавил еще и еще раз. В конце концов, ничего не добившись, вернул трубку юноше:
