Читая лекцию в их группе, он никогда не мог удержаться и непременно, словно ненароком, не спеша, прохаживался в аудитории между рядами. Каждый раз, приближаясь к Маринке, он украдкой бросал взгляд на край ее невозможно короткой юбочки. Внутри при этом у него все скручивалось и сладко замирало, дыхание как у пацана перехватывало и голос срывался. Невозмутимо откашлявшись, Максим проходил дальше, чтобы через несколько секунд вдруг изменить курс и вернуться.
Маринка тянула к себе словно магнит, манила и завораживала. Подобно маньяку Максим выхватывал каждое ее движение. Наклон головы, поворот плечика, взмах руки, уставшей от долгой писанины, тихое переступание ноги. Он видел всё.
Стоило ей только попасть в радиус его видимости, он начинал сходить с ума от повышенного прилива гормонов в его кровь. Однако, будучи человеком серьезным, он вел себя очень достойно. Ни малейшего намека, ни одного откровенного взгляда или улыбки. Его запретная страсть была его маленькая сладкая тайна. Исподтишка наблюдая за девушкой, он погружался в грязные пошлые фантазии. Что он рисовал в своих мечтах могли лишь догадываться знатоки пикантного немецкого кино. К своему стыду, абсолютно не возвышенные чувства вызывала у него Маринка. Ему совершенно не хотелось писать ей стихов, чем любил грешить его братишка стихоплет-бумагомаратель. Ни петь серенады, ни срывать с неба звезд, выстилая их у ее ног. Ничего подобного он не желал. Он просто неприлично сильно хотел ее.
Вообще-то ее хотели многие, и она это знала. И некоторым избранным даже счастливилось отведать этот вкусный кусок. Но Макс был ее преподавателем и потому ему, кроме его крышесносных фантазий, ничего не светило. Однако осенью, когда второй год обучения у нее только начался, ему нежданно-негаданно не только засветило, его ослепило и обожгло.
Ученицей Марина была прилежной, прокладывать дорогу к знаниям своим телом ей смысла не было, поэтому свет озарил Максима Алексеевича не на кафедре и даже не в аудитории. Свет пролился в таком же нечистом месте, какими были и его грязные мысли.
Однажды он зашел намочить тряпку, чтобы подготовить доску к следующей паре. В тот момент в занятиях у него было «окно», поэтому делал он все не спеша. Не спеша, зашел в уборную, не спеша, сполоснул тряпку, не спеша, вышел и вдруг услышал слабый шорох в подсобке. Не спеша открыл ее. Было ли для него открытием, что там курят втихушку студенты? Конечно, нет. Было ли для него открытием — кто там сейчас смолил сигарету своими очаровательными губками? Да!
Он с должным укором посмотрел на красавицу. Ай-ай-ай! Она ни грамма не смутилась.
— Проходите, Максим Алексеевич, не стесняйтесь… — нагло предложила ему.
Ну ладно, да — он тоже тут бывало, пускал дым, особенно когда на улице промозгло и сыро, правда, тайком, ведь курение в здании запрещено. Как в наваждении Макс прикрыл за собой дверь, защелкнул на шпингалет, подошел к девушке и встал рядом. Невозмутимо достал сигареты, чиркнул спичкой и прикурил. Марина красиво склонила голову и хитро улыбнулась.
— У тебя хорошие оценки, Марина, тебе незачем меня шантажировать, — он тоже улыбнулся. — Ты же не собираешься сдать меня?
— Нет, не собираюсь, — улыбка не сходила с ее лица, из губ выползла тонкая струйка дыма.
— Это хорошо, — кивнул он.
И это последнее, что он контролировал тогда своим здравым умом. Потом он — здравый ум — отошел в сторону и в ужасе пытался схватиться за голову.
Все так же улыбаясь, Максим тоже выпустил из легких дурман. Маленькую коморку окутал сизый дым и неожиданно для девчонки, да и для себя он зачем-то слизнул с ее губ оставшийся дымок. Умопомрачение не иначе. В ее глазах промелькнуло легкое недоумение, но сохранив выдержку она как ни в чем не бывало снова затянулась. Откинулась, упираясь лопатками о стену, вздернула голову, прищурилась и резко выдохнула. Потом оглянулась на Макса — теперь в ее глазах уже стоял вызов. И он принял его.
Отбросил потушенную сигарету в сторону и с наслаждением облизал бесстыдно протиснутый в его рот язык. Руки бесцеремонно откровенно шарили по телу. Это ее руки шарили. Его же не долго думая тут же залезли под столько времени манившую к себе юбочку и остервенело без прелюдий надорвали тонкие колготки, сдвинули в сторону трусики и приподняли девичью ногу. Хватило тридцати секунд, чтоб оказаться в Маринке. Она висла на нем, а он неуклюже вжимал ее в себя. Обстановка была очень неудобной, они шумно пыхтели и терлись друг о друга. Буквально через три минуты Максим не выдержал. От переизбытка давних фантазий, желаний и вообще всей этой жутко пикантной ситуации он быстро добрался до предельной точки и едва успел выйти, замарав ее ноги и свои брюки.
Мысленно шикнув на ошарашенный идиотическим поступком хозяина разум, в панике долбящий во все еще кружащуюся от волнения голову и настырно пытающийся вернуться назад, Максим не спеша молча застегнулся. Привел себя в порядок, очень даже кстати пригодившейся тряпкой для доски и поднял на девушку наглый взгляд:
— Ты же до сих пор не собираешься никому рассказывать? Так ведь?
Она посмотрела на него непонятным взглядом, и с застывшей полуулыбкой Джоконды качнула головой.
— Это хорошо, — снова повторил он, как и десять минут назад. Еще раз поцеловал красотку коротким поцелуем и, покачиваясь, вышел.
Разум спотыкаясь, побежал за ним и, наконец, догнал. Укладывая мысли и чувства в порядок, Максим снова тщательно мыл тряпку, потом так же тщательно начищал доску. Потом вышел на улицу и долго нервно, но в то же время счастливо, курил под промозглым дождем.
Конечно же, он передумал многое. Решал, что делать, в случае если вдруг все всем станет известно, как выходить из всего этого. Несомненно — идти в отказ. Как Марина докажет их связь? Это всё — бурные фантазии студентки! Необузданные ничем не обоснованные параноидальные фантазии бессовестной студентки. Главное сохранять невозмутимое спокойствие и не дергаться. Так он себя успокаивал, но все равно тут же казнил, как непрофессионального педагога, как похотливое животное, поддавшееся на инстинкты и зов самки. Он не только отвратительный учитель — он не человек.
Однако все эти мысли — тяжелые, уничтожающие и правильные — были лишь до того момента, пока эта ведьма околдовавшая его снова не появилась на его лекции. К великому облегчению она совсем ничем не обозначила происшедшее между ними — вела себя сдержанно и равнодушно. Это его успокоило и в то же время все же где-то в далеких закоулках сознания такое безразличие покоробило. Он постоянно бросал на нее короткие взгляды, но никак не мог поймать встречный. Лишь когда лекция закончилась и все выходили, она оказалась рядом и почти равнодушно тихо украдкой произнесла.
— Хочешь, повторим? После третьей пары у тебя «окно».
Все следующие полтора часа он нервничал и снова много думал и, конечно же, не собирался идти в назначенное время ни в какую подсобку. Сидел в пустой аудитории и нервно крутил ручку. Марина пришла сама. Легко зашла, легко, зацепив пальчиками ключи с его стола, заперла дверь и вот она снова была перед ним и ему улыбалась завораживающей улыбкой. Села на его стол. Юбочка легко вспорхнула и тут же углеглась слабо прикрывая хорошенькие ножки. Макс покосившись на них беспокойно поерзал.
