— Серёж, — вдруг позвала она его, — знаешь, ты иногда слишком безалаберно относишься к деньгам. Взять хотя бы, как ты разбил и выкинул всю посуду. Помнишь? Или, — Даша потеребила браслет и спрятав его быстро под рукав продолжила, — ну, или, в общем, если бы рациональней был, мне кажется, ты бы давно погасил ипотеку.
Сергей изумленно уставился на девушку.
Ипотеку? Она серьезно или прикидывается?
— Не понял! Ты что, мои деньги считаешь?
— Нет, просто…
— Просто, Даша, это вот уж точно не твое дело, откуда я их беру и на что трачу. Ну что ты вечно лезешь во всё и злишь меня?
— Ничего я не лезу, просто сказала свое мнение.
— Иди ты нах*р со своим мнением. Тем более тупым и безмозглым, как у курицы.
— Ушла. Всё, успокойся. Ты что такой нервный постоянно из-за ерунды?
Всю оставшуюся дорогу они молчали. Приехав, Сергей выгрузил Дашу у подъезда, а сам, сославшись на неотложные дела, уехал и не появлялся дома три дня.
Третьей ночью он вернулся. Забрался в постель. От него несло. Перегаром, сексом и чужим телом. Дашка крепче зажала глаза, притворяясь спящей, пока он бесцеремонно домогался ее. Ей совершенно ничего не хотелось.
На следующий день, когда он проспался и стал, казалось, обычным привычным Сергеем, она подошла к нему:
— Сереж, можно я уйду?
— Куда?
— Совсем уйду. Сергей, я устала. Мы, похоже, оба устали друг от друга. Это уже просто невозможно. Я так больше не могу. Можно я уйду?
Его мозг пытался обработать необрабатываемую информацию.
— Ничего не понимаю, — наконец, ответил он, — конечно нет.
— И что ты мне сделаешь?
— Просто не пущу, — пожал плечами.
— Привяжешь и закроешь?
— Если понадобится, то привяжу и закрою. Дашка, что за фигня? Что за бунт? Я работал! А ты мне выносишь мозги!
— Сергей, мне пофиг, что ты и с кем делал. Вообще пофиг. Абсолютно. Понимаешь? Ты можешь приходить, можешь не приходить. Можешь вообще сдохнуть. Мне пофиг, — тут она закричала срывая голос, — пофиг, просто пофиг. Ненавижу тебя!
Его взгляд был растерянным.
— Даш, что случилось?
— Я же сказала — я устала! Устала! — Даша продолжала кричать. — Если не отпустишь, я выпрыгну из окна или вены вскрою, — пригрозила она, вдруг всхлипнув.
Сергей посмотрел на оконные рамы, потом на тонкие девчачьи запястья и встал как вкопанный.
— Да понял я, понял. Всё, успокойся, — сказал миролюбиво.
Отошел к тому самому окну, заглянул вниз и потом долго курил, глядя в даль.
Его игрушка сломалась.
Он пожал плечами:
«Ну и ладно, — мысленно сказал он сам себе. — Да мне, вообще-то, тоже пох*р. Что мало «зайцев» вокруг?»
— Мне тоже пох*р, — повторил он вслух, оглянулся на шмыгающую носом и вытирающую со щек слезы девчонку, — иди, Заяц. Вали отсюда! — махнул снисходительно рукой.
Не прошло и десяти минут — дверь хлопнула, и он остался один.
И вот тут его накрыло очередной волной, снося все напрочь. Он разбивал все, что попадалось ему на пути, хватал и швырял в сторону, кулаки разбивал в кровь о стены. А потом пришла апатия. Он лежал навзничь и четко осознавал: Он никогда ей не был нужен. Кому нужен такой моральный урод? Да к тому же еще и псих!
«Да не был нужен», — повторил он сам себе. — «Она даже ни разу за эти полтора года не позвонила мне сама», — заметил с досадой.
— Вот так вот, — пробурчал сам себе под нос и тоже вышел из квартиры.
«Надо эту хату продать», — решил он в глубине сознания. Здесь в омертвевшем вдруг доме ему находиться больше не нравилось.
Глава 10
От всех мрачных мыслей Сергея спасала, как всегда, работа. Работал он, по обыкновению, исправно, усердно и неустанно. С маниакальной одержимостью брался за все дела, лишь бы не думать, не вспоминать и не сожалеть. Первое время так и жил прямо в офисе. А потом решил, что хватит страдать ерундой — не пёс же он бездомный. И с азартом начал изучать рынок недвижимости. В этом вопросе он тоже погряз по уши. С особой принципиальной тщательностью и придирчивостью выбирал себе жилье. Он осмотрел уйму новостроек и, похоже, изучил уже все планировки квартир и домов, и, наконец, остановился на небольшом уютном «таунхаусе». Уютным его пока, конечно, сложно было назвать из-за черновой отделки, но Сергей уже мысленно накидал, где, что и как в его новой берлоге будет обставленно. Осталось выложить все мысли дизайнеру. Новая забота с головой охватила его.
А в начале марта, когда солнце начало по-весеннему припекать, в один из дней, он появился на пороге Дашкиного общежития.
Он надвигался на нее, а она, широко раскрыв раскосые глаза, заворожено смотрела на него.
— Привет, Заяц! — улыбнулся он ей во все зубы. — Ты уже отдохнула?
Они снова ютились на «общажной» койке. Успев отвыкнуть от долгих насыщенных бессонных ночей, Даша, растратив все силы, сладко засыпала в Серёгиных объятьях.
— Спи, Заяц, спи, — шептал он ей, — засыпай моя хорошая. Моя любимая девочка.
Прикрыв глаза, она, как всегда, доверчиво впускала его в себя, балансируя между сном и явью.
— Спи сладкая, — нежно продолжал шептать он, целуя ее затылок, а сам продолжал неспешные движения. — Вот так! Умница! Сейчас будет хорошо, — не сомневаясь, обещал он.
Еще несколько тягучих движений — и она дернулась в наслаждении. Следом горячая струя напором разлилась в нее.
— Вот так вот, Заяц. Ты — мой! — шепнул он ей и сам блаженно засопел, крепко обнимая.
«Так надо!», — отметил он, засыпая.
Сергей снова бесцеремонно ворвался в Дашкину жизнь, целиком и полностью заполняя ее собой. Через месяц Даша уже не выдерживала его безграничной любвеобильности. Хоть и ела, казалось, восполняя все калории, все равно спала на ходу. Ночью ее почему-то стала мучить жажда, она хлебала жадными глотками воду и никак не могла напиться. А однажды утром поняла, что заболела совсем. Сжавшись в комок, она сидела на кухне в маленькой съемной квартире — в новом «таунхаусе» ремонт шел полным ходом. Дашку знобило.
— Чай, кофе? — участливо предложил ей Сергей, ставший последнее время подозрительно слишком добрым и услужливым. Она недовольно поморщила нос. Ее сильно мутило. — Может бутерброд, сыр, колбасу, икру? — продолжил он заботливо.
На последнем слове Дашка сорвалась и нагнулась над раковиной, ее вырвало.
Ослабшие ноги подгибались, руки не переставая дрожали, да и все тело потряхивало. Дашка думала, что скоро умрет от бессилия и невыносимой тошноты, а Сергей, стоя сзади, бережно, аккуратно собирал ее волосы и нежно целовал в макушку.
