- Нравлюсь? - и не поймешь то ли вопрос это прозвучал, то ли констатация факта.
- Да, - так же тихо и интимно шепнула я в ответ. - Очень. Люблю тебя.
После чего стало еще слаще. Любовь перестала вырываться из меня, а просто растеклась теплотой внутри и угомонилась. Вкусные губы наконец поцеловали меня, томно и тягуче, а шепот своей нежностью укачал:
- Я ведь могу поверить.
- Поверь, - ни на секунду не засомневавшись, разрешила я.
- Любишь?
- Люблю.
- Люблю.
И снова меня накрывала сладость, такая вязкая, засасывающая в уют и негу. Наши тела выразительнее слов рассказывали о томящихся в них чувствах. Мы отдавали себя друг другу самоотверженно, бескорыстно, до конца.
Правильно, кто в такой момент думает о чем-то земном и материальном? Дай бог, вообще о чем либо задуматься. Кстати, Стас оказался более здравомыслящим, нежели я.
Он внезапно остановился, снова всматриваясь мне в глаза - в душу, в остатки разума. Существовали ли они? Нет — ни грамма не осталось. Однозначно он их там не обнаружил.
- Мы не предохраняемся, - заявил мне вдруг и снова уставился, дотошно исследуя мою реакцию.
- Как будто в первый раз, - хмыкнула я, похотливо потягиваясь.
- Доверяешь? - Стас, двинувшись во мне, отозвался на мою похоть.
- Да, - вырвался из меня не самый мудрый ответ, но зато очень страстный.
- Зря, - донеслось до меня.
Конечно зря. Стасик — это самый последний на кого можно положиться в данном вопросе. Уж чего-чего, а промашку устроить он мог на раз-два. Я все это прекрасно знала, но на его замечание о моей легкомысленности лишь пожала плечами.
- Ну и что, - смело заявила.
Честное слово, на тот момент мне было абсолютно все равно. В предоргазменном бреду я совершенно не против была заиметь маленького лопоухого младенца. Любовь напрочь перекрыла мне доступ к мозгам.
- Родишь? - засомневался Стас. Это мое заявление ввело его в еще большее недоумение, чем признание в любви.
- Да, - расплылась в улыбке.
- От меня? - взгляд блуждающий по моему лицу искал хоть какой-нибудь след скрывающегося непонятно где подвоха.
- От тебя.
Назаров завис, теряясь в эмоциях, желаниях и решении.
- Ладно, - наконец кивнул и он, и пожал плечами.
И снова нас накрыла сладость, страсть, а еще присоединилось и безумие.
В желание доказать безграничную преданность друг другу мы впали в полное безрассудство. Не разобравшись до конца между собой, мы зачем-то вздумали ввязать в повисшую неизвестность еще и третьего. Того, кто несмотря на то, останемся мы в итоге вместе или нет, теперь будет безоговорочно любить каждого из нас. Всегда, причем обоих одинаково. Ни за что и просто так. Глупое, спонтанное, незрелое решение, которое могло за один миг сотворить из нас центр вселенной для отдельно взятой жизни.
И со словами любви, вздохами и стонами мы необратимо стремились к этому. Мы собирались стать родителями.
Хорошее это занятие — приятное. С превеликим удовольствием мы повторили его еще и с утра. Для закрепления результата, так сказать. Не знаю насколько у Стаса с наступлением трезвости остался пыл стать отцом. Может он уже и угас, однако все что могли мы уже натворили, и терять нам уже было больше нечего. Так мы решили. Во всяком случае я — точно.
Правда, когда ни свет ни заря, чтобы не нарваться очередной раз на маму Назарова, мы вывалились торопливо на улицу, а после довольные и чуть-чуть голодные заглянули в только что открывшуюся пекарню, тогда червь сомнения меня все же немного начал грызть. Сидя у окна и попивая горячий чай с таким же горячим свежеиспеченным круассаном, я смотрела на постепенно оживающую улицу, но чаще всего останавливала взгляд на вывеске у здания напротив — ровно через дорогу.
«Аптека 24 часа».
Нет, не необратимую глупость мы совершили. Еще вполне имелись время и возможность повернуть все вспять. Можно было изменить наше решение.
- Еще не поздно сходить за таблетками, - так и сказала я Стасу. Под пьяную лавочку во время гонки за оргазмом мыслить последовательно и дальновидно тяжело — это любому понятно. Теперь наступило самое время все хорошо еще раз обдумать и взвесить.
Назаров не сразу понял о чем я, а когда до него дошло, он долго разглядывал зеленую вывеску круглосуточной аптеки. Серьезно смотрел, вдруг растеряв все веселье и хорошее настроение. Доперла, видать, и до него вся глобальность нашего положения
- Если хочешь, я схожу и куплю, - заявил он наконец.
- Если хочешь? - фыркнула я. - А ты как хочешь?
Его невнятный ответ мне не понравился. Что за пассивность? Что есть, что нет — ему пофигу. О чем же он тогда думал, когда кончал в меня?
- Юль, я в армию ухожу, - ответил он мне на это с грустью. - Меня не будет. Год. Целый год. Даже не девять месяцев, а год. Понимаешь? Что я могу хотеть?
И в самом деле, верно! Сейчас абсолютно другие вещи заботили Стаса: призыв, армия и долгий год вдали от дома. Совсем другая жизнь его ждала.
Беременность, роды и первые месяцы материнства — все это, получалось, ложилось на мои плечи и на мою ответственность. Я была не против ребенка, вовсе нет. Я его даже вроде бы хотела до сих пор. Очень. В трезвом уме, как говорится, и твердой памяти. Маленький ушастый человечек от Стаса — это ли не здорово? Нежность и теплота заполняли меня при мысли о возможном крохотном существе. Однако ждать его появление все эти долгие месяцы я предпочла бы все же вдвоем с его отцом, а не наоборот одной дожидаться обоих. Да и еще вот это безразличное: «Если хочешь...» убивало напрочь.
Если я хочу… Вообще-то, я хотела все совсем не так. Как это ни банально, а возможно даже пошло, звучит, но прежде чем обзавестись детьми, мне мечталось предварительно выйти замуж. Да-да, мне нужна была свадьба, причем хотя бы мало-мальски запоминающаяся. Я желала иметь семью, а не становиться матерью одиночкой, пусть даже и от любимого человека.
И я абсолютно не хотела с ним расставаться. Ни на сколько! Ни на один месяц, ни на девять, ни на год. А теперь снова требовалось ждать, да еще в таком положении… И где гарантия, что страсть со временем на расстоянии у Стаса не уляжется. Буду ли я все еще так же нужна ему через год?
- А ты можешь не уходить? - с отчаянием произнесла я. - Можно же как-то сделать отсрочку? Договориться… А? - посмотрела побитым щенячьим взглядом.
В голове вмиг нарисовался альтернативный способ: взять и попросить отца. Он же у меня всемогущий. Связи имел во всех сферах. В военкомате, я уверена, у него тоже сидели свои нужные люди. Однако станет ли папа помогать Назарову? Вот в чем вопрос. Это как раз и сомнительно. Вряд ли отец разбежится тревожить людей с большими звездами на погонах, особенно ради Стаса. Скорее, наоборот, договорится о сверхсрочной службе, лишь бы избавить дочь от неугодного элемента. И ребенок абсолютно не послужит аргументом, чтобы смириться с кандидатом в мои спутники жизни. Такой папаша явно не подходил для будущего внука.
