С той же самой глуповатой улыбкой окинула бесцельным взглядом салон, и вдруг мои глаза уперлись в глаза Назарова. Они пристально уставились на меня из зеркала заднего вида. Не знаю как долго Стас наблюдал за мной и насколько много он успел увидеть, но я страшно смутилась и поспешно отвернулась, уткнувшись в напрочь замороженное боковое стекло.
Больше заглядываться на ушастого в этот вечер, я сама себе не позволяла ни на секунду. Во всяком случае, пока не пришла Лерка, мне это вполне удавалось. Ждали мы Новикову, попивая чай-кофе. Крайнов, упиваясь горем о не сданном зачете, сразу перешел на пиво. Правда, горе его было каким-то слишком веселым. Кирилл трындел без умолку и ржал. Смеялся и Назаров. А я делала вид, что местами мне тоже немножко весело, а сама толком и не слушала, о чем они говорили. Вроде бы речь шла о предстоящем фильме, на который, к слову, ожидая Новикову мы на ближайший сеанс опоздали. Следующий начинался много позже, но мы, как я понимала, не торопились.
Размешивая ложкой чай, я сидела и отрешенно размышляла. Скоро подходил к концу январь. Впереди оставалось еще четыре месяца.
“Чуть-чуть зимы перетерпеть и весну пережить, и вот тогда вернется мой солдатик”, – так мечтала я. С Юркой, я верила, все станет намного проще. Всё, абсолютно всё, станет по-другому. Пропадет это вечно гнетущее и раздражающее чувство, из-за которого не сидится, не лежится, а хочется куда-то идти или лучше бежать. Сбежать, спрятаться и наконец забыть все то непонятное, что случилось со мной. А это непонятное, наоборот, сейчас сидело совсем близко, прямо передо мной и наводило еще большую смуту в душе. Кстати, до его приезда мне не было так плохо. Так немного скребло, зудело и давило, наводя бесконечную тоску. Но такое можно было терпеть, как ноющую зубную боль. Нестерпимо стало, когда мы сели со Стасом за столиком бистро друг напротив друга в ожидании, когда начнется сеанс и приползет Лерка, а я попала в зону действия его ауры. Что сделали с нами проклятые майя? Я явно стала зависеть от Назарова. Встроенные в меня датчики теперь не просто улавливали объект, а еще остро и очень болезненно реагировали на него. Например, просто невыносимо стало смотреть на азартно что-то рассказывающего, смеющегося и довольного жизнью Стаса. Я считала, что меня МалышЬ бесит. Ничего подобного. Нет ничего более раздражающего, чем пышущий счастьем ушастый. Вот прямо до белого каления выводил этим смехом он меня из себя. Я не хотела его видеть, слышать и вообще дышать одним воздухом с ним, но еще больше я не хотела, чтобы он уходил. Я готова была терпеть все изъедающие меня заживо пытки, лишь бы он сидел вот так вот рядом и да — смеялся от души и беззаботно. Вот такой вот парадокс и вот такой вот странный вирус вселился в меня. Как называлась эта болезнь и чем она лечилась, я понятия не имела. И именно поэтому я свято верила, что панацея для меня находилась в Юрке. Только он мог спасти меня от этой напасти и заразы, и я с благоговейной надеждой считала дни до его возвращения.
У Крайнова, в отличие от Стаса, тоже было не все сладко в жизни, но он нашел подходящее лекарство, которое ему неплохо помогало. Залив в себя литр пива, он благоразумно побежал освобождать место для следующей порции, а мы с Назаровым остались в ожидании одни. Это произошло для меня так неожиданно. Вроде вот только мальчишки оживленно гундосили рядом и вдруг все смолкло. Мы погрузились в напряженную гнетущую тишину. У Стаса вся радость с лица слетела. Проводив взглядом удаляющегося в сторону уборной друга, он еще немного осмотрелся вокруг и, облокотившись об стол, решительно склонился ко мне:
– Тебе что-нибудь взять? – добродушно предложил.
Естественно, я отказалась, причем не в первый раз. Он уже дважды за сегодня успел меня об этом спросить.
– Совсем?
Я хмыкнула:
– Да, совсем. – И тут дубль три.
Мы опять замолчали. Стас снова поозирался и потом придвинулся ко мне еще ближе, перевалившись чуть ли не через весь столик.
– Злишься? – настырно заглянул мне в глаза. Отворачиваться и прятать взгляд было уже глупо. Я тоже облокотилась и даже чуть склонилась навстречу. Смело уставилась на него:
– На что?
– Я помешал вам. Ты обижаешься, я вижу.
Соображая, чему и как он мог помешать, я в замешательстве разглядывала его лицо. Рассмотрела напряженно смотрящие на меня глаза, еще раз отметила небритость на щеках (торопился или просто наплевал на внешний вид) и остановилась на губах, которые сказали какую-то непонятную вещь.
-Чему помешал? – так и спросила я, уточняя.
Теперь он разглядывал, что говорили мои губы. Вроде два слова произнесли, причем короткие, а он смотрел и смотрел. Так и не ответив, отвернулся. Задумчиво уставился в сторону, а мне и оставалось что разглядывать его щетинистые скулы (торопился или...).
– Где Яна? – мой вопрос моментально вернул его, ставший немного растерянным, взгляд. – Почему ты сегодня без нее? – Мне просто необходимо было это знать. Жизненно важно, я бы сказала. Мне нужен был честный ответ, но получить я его не успела. Явилась Лерка, а через пару минут и Кирилл.
Я так себе относилась к кинотеатрам, но еще больше я не любила сидеть на последнем ряду. Принято считать, что там места для поцелуев и влюбленных парочек, а я бы сказала, что там собираются компании, которые пришли делать все что угодно, но только не смотреть кино. Очень неприятно сидеть рядом с таким контингентом уровня Протасова, не говоря уже о том, что деньги, потраченные на билеты, можно считать выкинутыми на ветер. Рядом с таким соседством все равно не удастся ничего услышать. Громкие комментарии, разговоры о чем-то своем, возня, хождение туда-сюда просто не позволят это сделать. Насладиться просмотром не получится.
Так вышло и в этот раз.
— Проходи, проходи, — подтолкнул меня Кирилл, когда я, первая поднявшаяся до самого верха с контейнером, заполненным начос, в одной руке и колой в другой (эту провизию чуть ли не силком вручил-таки мне Назаров), встала как вкопанная. Именно такая «веселая» компания, рядом с которой я меньше всего хотела бы находиться, расположилась с нами по соседству. Я глянула на номера сидений, сопоставляя их с купленными билетами. Все правильно — четыре свободных места, сразу после шумных ребят и вплоть до прохода, были нашими. Тяжело вздохнув, я поползла дальше вдоль ряда и плюхнулась рядом с каким-то бугаем. Тот буквально на секунду скосил на меня взгляд, когда почувствовал шевеление поблизости и сразу же снова отвернулся к шумно разговаривающим друзьям. Его раскинутые ноги и растопыренные локти при этом чуть ли не на треть выпирали на мою территорию. Воткнутая в наш общий подлокотник бутылка пива завершала общую замечательную картину.
Я придвинулась как можно ближе к Кириллу, усевшемуся рядом со мной с другой стороны, и озабоченно огляделась, куда бы и мне пристроить свою поклажу, пока я это добро, всученное мне Стасом, не рассыпала и не пролила. Справиться с таким занятием было не просто сложно, а практически невозможно — занятые руки и отсутствие пространства для маневра полностью обездвижили меня. К тому же подставка для напитков между мной и Кириллом исчезла — Крайнов первым делом убрал разграничитель наших территорий, объединяя наши два сидения в одно. В это время мой крупногабаритный сосед-незнакомец развернулся, тоже пытаясь поудобнее угнездиться, и нечаянно подтолкнул меня локтем. Само собой сделал он это не специально, и он, конечно, что-то буркнул мне то ли извинительное, то ли недовольное, но начос в моих руках зашуршал по пластиковой коробке, и парочка кукурузных чипсов свалилась мне под ноги. Я печально проследила за их траекторией и собралась уже сунуть туда же, на пол, и стакан с колой, как услышала голос Стаса.
