- Вообще-то, думала, что да. Но теперь, честно говоря, уже не очень.
Кирилл хмыкнул и улыбнулся своей безукоризненно-идеальной улыбкой:
- Мельникова, ты слишком много думаешь!
Возможно, я, действительно, думала слишком много. Но на тот момент развить мыслительную деятельность мне не дал Эдуард Маратович. Возникший внезапно за нашими спинами преподаватель финансового права заставил меня вздрогнуть.
- Чего стоим? Проходим, проходим, - подтолкнул он нас к двери.
Мы с Кириллом суетливо ввалились в аудиторию и, долго не раздумывая, дабы не раздражать и без того вечно недовольного на всех и вся препода, не стали выяснить, где устроилась наша компания. Пристроились я и Крайнов вместе за одну ближайшую свободную парту. Дислокация у нас получилась не очень — первая парта, прямо напротив глаз ярого антикоррупционера. Неудивительно, что данные места оказались незанятыми.
Предмет «Финансовое право», по сути, ничем не сложнее других, как, впрочем, и не легче. Обычный. Я отсутствовала на нем в этом семестре всего лишь две пары, один раз, когда была «на больничном» в Индии, а второй — из-за своей непроходимой дурости, в день «конца света». Пропуски, как известно, этот наш праведник не приветствовал, но я не думала, что мой единственный безосновательный прогул очень уж критично мог повлиять на сдачу зачета. Ну да, возможно, из-за этого препод погонял бы меня сильнее, задал бы чуть больше вопросов, но я, вообще-то, накануне основательно подготовилась и потому не так сильно переживала. А когда выяснилось, что зачет будет проходить в письменной форме, я и вовсе расслабилась. Это означало, что дополнительно спрашивать у меня, да и у других тоже, Эдуард Маратович сегодня точно ничего не собирался. Может на экзамене рассчитывал оторваться, но это когда еще предстояло. Только на следующей сессии.
Как только мы расселись, нам раздали каждому по билету с тремя заданиями. Вообще вариантов было шесть, и получалось, что в группе как минимум у четырех, а то и у пяти учащихся были повторяющиеся вопросы. Логично, что эти студенты теоретически могли друг у друга попытаться списать. Но так как зачет принимал у нас самый принципиальный на всем белом свете товарищ, то он, неудивительно, что неустанно зорко за нами всеми следил. Буквально на первых минутах, как мы взялись отвечать, он вышвырнул из кабинета троих студентов, замеченных со «шпорами» - без разговоров отправил их сразу на допсессию. После таких крайних мер все моментально угомонились, затихли и больше не пробовали рыпаться. Каждый писал, что знал, ну или пытался хотя бы что-нибудь придумать по нужной теме.
Я задания из попавшегося мне второго варианта выполнила быстро и без проблем. Более того, я даже была уверена, что все у меня стопроцентно написано верно.
Кирилл же долго медитировал на абсолютно чистый лист бумаги. Он явно не готовился, но чем ему помочь я не знала. Подсказать? Но за разговоры в гробовой тишине аудитории, где слышны были разве что скрипы ручек, нас моментально могли вышвырнуть. Написать ответы я тоже не могла — слишком под пристальным присмотром мы находились. Крайнов выкрутился из ситуации сам. Он сделал все намного проще — просто взял и переписал себе мой вариант. В принципе, такая афера вполне могла прокатить. Препод хоть и оказался бдительным, но записать кому какие вопросы достались не догадался. Молодой и неопытный просто. А когда пришло время сдавать работу, Кирилл положил в общую стопку свой ответный лист подальше от моего. Ловкость рук и никакого мошенничества.
Проверка всего, что мы там накатали, у Эдуарда Маратовича много времени не заняла. Он буквально за двадцать минут просмотрел быстрым наметанным глазом наши сочинения. Мы за это время успели лишь сходить в буфет и немного перекусить. Предчувствуя неотвратимую пересдачу, все жевали вяло, без энтузиазма. Я хоть и не допускала мысли, что получу «незачет», тоже поддерживала общее настроение собравшихся.
- Он ведь реально, сука, взятки не берет, - заранее переживал Протасов, - я уже зондировал.
- Угу, на кого только не выходили, все отказываются, - поддержала Лерка.
- А ты откуда знаешь? - подозрительно хмыкнул Кирилл. - Тоже уже выходы искала, что ли?
- Нет. Но все так говорят. Вон, менеджерам вообще заявил, девки рассказывали. Говорит, бесполезно договариваться. Можете даже не искать связи. Он, типа, даже сестренке своей отказал, когда она за кого-то просила.
- Во гамадрил, - возмущенно выругался Влад, и в этот раз его каждый из нас солидарно, кто вздохом, кто просто молчанием, поддержал. Даже я. Нет, ну реально, ведь любой упертости есть предел. Принципы принципами, но ведь существуют и исключения, тем более для сестры. Не за десять же человек, наверняка, она просила. Скорее всего за каких-то близких друзей или знакомых, которые ей дороги, ну или нужны.
- А на допсессии вообще валит по-страшному, - продолжала стращать, наслушавшаяся где-то ужасов Новикова, - по всем темам гоняет, пока не найдет то, чего не знаешь.
Это заявление все встретили совсем уныло. Учить наизусть какое-то финансовое право перспектива была, надо сказать, малопривлекательная.
- Ты совсем, что ли, ничего не ответила? - спросила я сочувственно Лерку, чувствуя при этом небольшое угрызение совести. По идее на зачете, по сложившейся не так давно традиции, она сидеть должна была со мной, а я в этот раз осталась с Кириллом. Пусть не специально так вышло, а просто в суматохе, но ведь это она могла у меня списать. Крайнов, кстати, в связи с тем, что ему так крупно повезло, хоть и хмурился вместе со всеми, но кажется не особо переживал. Он, видимо, как и я был уверен, что пересдача ему не грозит.
- Да так, - уныло махнула рукой Лера, - кое-что написала, но совсем немного, и то скорее всего не то.
- Ну а вдруг все правильно, - подбодрила я ее. А что такого? Случаются же чудеса, когда не веришь и не ждешь, а оно раз и сюрприз.
Новикова скривила нос, отказываясь верить в невероятное, а я перевела взгляд на Стаса. Он, смотревший все это время по сторонам или в никуда, словно почувствовав внимание, сразу же повернул голову на меня и на мой немой вопрос вполне спокойно ответил:
- Я списал, вообще-то, - заявил он и, чуть пожав плечами, невозмутимо задрал рукав толстовки, являя нам сплошь исписанную руку.
Я уставилась на обнажившееся запястье, невольно обшаривая его взглядом, пытаясь при этом разглядеть между бисером мелких букв, затерявшиеся царапины. Кроме чернил там ничего не было видно. Я даже с облегчением едва заметно вздохнула.
И вдруг мне пришла неприятная мысль. Только сейчас до меня неожиданно дошло, а что если Янка все это мое «художество» заметит? Как будет выкручиваться Стас? Поругаются? Простит ли МалышЬ измену? Как люди вообще выходят из таких ситуаций? Как продолжают общаться? Что чувствуют? И вообще, это реально, переступив через случившееся, все забыть и простить?
Тогда я еще не понимала, что через все те же вопросы, максимум спустя полгода, а минимум через пару дней, мне тоже предстояло пройти. Как я сама буду смотреть в глаза своему парню или разговаривать по телефону?
