Я помыла руки, тут же на кухне, и полезла в шкаф за тарелкой. Свекровь развернулась вполоборота, устроив за мной пристальное наблюдение, придирчиво и пытливо ощупала меня взглядом и заявила:
— Юля похудела, — и цокнула еще до кучи вдогонку.
Похудела — в наше время это вообще-то обычно комплимент, но Юркина мамаша умудрилась выдать это так, словно корова, тщательно откармливаемая на бойню, вдруг для хозяев неприятно схуднула. Хотя я как обычно, наверное, просто придиралась из-за своего паршивого настроения? Может, это забота все-таки была у нее, потому что моя мама тут же с озабоченным вздохом ее поддержала:
— Да, высохла совсем с учебой. Сессия вот сейчас начнется. Слава богу одни пятерки пока…, — не преминула ввертела — похвасталась.
Да уж… пятерки. Как бы не совсем и одни пятерки у меня, были и четверки. Тут мама лишка загнула, но училась я действительно неплохо.
Училась-то я училась… Но теперь по социологии, кажется, на горизонте замаячила моя первая несдача. С почином! Сердце мое опять налилось тяжестью. Кирилл такая сволочь!
— Старается, занимается… — между тем продолжала петь мне хвалебно-сочувственные оды моя маман.
— Юрка тоже, наверное, весь похудел там, — подхватила заунывный мотив мать Юрки плачем о страждущем воине-герое.
Я выдохнула, набираясь терпения, провести замечательный вечер и открыла кастрюлю. В лицо мне пахнул аромат свежесваренного борща. Не скажу, что аппетит мой от этого пробудился, но поесть все же не мешало. Я покрутила половником наваристый бульон.
— Юля, слушай, ты хоть фотографии его покажи, что ли, — донеслось до меня. Я поняла, что охи и ахи в воздух закончились и теперь присутствующие хотели что-то конкретно уже от меня. Я навострила уши и начала накладывать суп. — Расскажи мне, как он там. А то все звонки только на тебя и тратит. Хоть бы на пару минут позвонил. Жив, здоров сказать. Совсем ничего ведь не знаем. Что там у него. Переживаем же. Вот расти так детей…
От неожиданно свалившегося на меня потока не то упреков, не то продолжения плача Ярославны у меня аж рука немного сорвалась, и я чуть промахнулась. Немного пролила зачерпнутый суп мимо тарелки. Несколько капель горячего жира саданули мне по ладони, остальное брызнуло на газовую поверхность.
— Ай, блин, — зашипела я едва слышно от боли, раздраженно бросила половник назад в кастрюлю, быстро поставила тарелку на стол и облизала обожженные пальцы.
Блин! Да что за день?! Борщ горячий, зараза, блин! Я безрукая, блин! Юрка — сволочь, блин. И какого хрена вот это все мне сейчас высказали, блин! Вообще, весь день — сплошной блин! Блин, блин, блин.
Я еще несколько секунд постояла, обсасывая пальцы, потом сунула их под холодную воду. И только потом охладив ожог, да и свой собственный гнев на все и вся, я уселась с невозмутимым видом за стол.
По идее, конечно, мне должно было это все льстить. Мой парень ставил меня выше всего. Все время уделял единственной мне, даже в ущерб вниманию к вырастившим его родителям. Круто! Просто супер! Я главный и самый нужный в этом мире для него человек. И в то же время я оказалась человеком, которого он так без палева бессовестно подставил…
Отдельная ему за это благодарность.
Но самое ужасное во всем этом было, пожалуй, даже не свалившиеся на меня непонятные претензии. Весь конфуз состоял в том, что в тот момент я даже не знала, что ответить его матери. На меня было потрачено любимым человеком килотонны часов, а я к превеликому сожалению была словно в танке. Я не знала, что и в каком количестве он ест, сколько, где и когда спит. Какая у него одежда — жарко ли ему, холодно ли? Чистый ли, грязный ли... Да я даже толком не могла сказать чем он там во время службы занимается. Ну да — служит. Но конкретно эти вопросы упирали меня в конкретный тупик. Я усиленно пыталась вспомнить, о чем мы с Юркой каждое воскресение разговаривали, а болтали мы с ним действительно бесконечно-долго, но на ум мне не приходило ничего. Я не могла объяснить, как так вышло, но факт вырисовывался пренеприятный — я реально не знала о своем парне ни-че-го.
Медленно возя по тарелке ложкой, я так же вяло что-то пыталась придумывать на ходу. Трехэтажный мат на моего солдатика в мыслях складывался в это время у меня намного проворней, чем вспоминался распорядок дня служивого. Для этого я даже не прилагала усилий. Все эти сложные словесные конструкции, которые я собиралась высказать в ближайший сеанс нашей связи с Юркой, сами собой то и дело всплывали в моих мозгах.
Какой чудесный день!
Я как котенок в ведре с водой тонула в сыплющихся на меня расспросах, но их вдруг на несколько секунд прервал, брошенный мною на стол, телефон. Он неожиданно ожил:
— Около тебя-я-я мир зеленее, — заорал он голосом Елки. — Около тебя-я-я солнцу теплее, — уставились наши три пары глаз на мой андроид. — Около тебя-я-я я понима-а-аю, что счастье е-е-есть, — засверкал роботяга старательно высвечивая крупными буквами имя вызывающего: «Кирилл». — Когда ты… — динамик заткнулся.
Это я нажала на отбой. Крайнова слышать я сегодня больше не хотела, а в данный момент он мне вообще никак тут не был нужен. Гнев снова всколыхнулся во мне, я тяжело выдохнула, пытаясь вернуть себе мнимое спокойствия и перевела взгляд на матерей.
Я не поняла почему, но в столовой повисла какая-то нездоровая тишина. Мамаши обе замерли в каком-то подвешенном состоянии. Но потом свекровка все-таки чуть шевельнулась на стуле. Вышла из ступора и слегка кашлянула:
— Так во сколько, говоришь, у них подъем?
Моя мама сразу тоже зашевелилась и даже попыталась улыбнуться.
И тут мое сердце вместе с борщом булькнуло в где-то в районе горла и остановилось. К лицу поднялся жар.
«Около тебя-я-я, — ехидно промурлыкали на всю черепную коробку мне мои же мозги голосом Елки, — мир зеленее».
— Около тебя-я-я, — радостно подхватив, снова завопил телефон и тут же захлебнулся, как и я. Мигнул под моими дрожащими руками прощальным логотипом и отрубился от сети.
— В шесть утра, — выдала я ставшим вдруг безжизненным голосом. Ответ на вопрос, когда у Юрки подъем, внезапно оказался абсолютно несложным. Тут же даже откуда-то вспомнилось и что завтрак у них в восемь, и обязательный кусочек хлеба с маслом тоже явился незамедлительно озарением. Набежали и еще какие-то факты, встали в очередь, готовые слететь с моих онемевших губ. Но мозги по-прежнему неустанно зловеще ухмыляясь так и устраивали мне бесплатный концерт:
«Около тебя-я-я мир зеленее...».
Вообще-то мир зеленее был у меня абсолютно около всех контактов, кроме Юрки, естественно. (Юрка до сих пор меня вызывал голосами «Pink & Nate Rues»), просто нравился мне когда-то этот ёлкин рингтон, но каким же все-таки наипаршивейшим оказался этот день накануне апокалипсиса.
Глава 11. Утро конца света
Сам день конца света вышел ничем не лучше, чем канун, но на то он и апокалипсис.
