Нет, не замерла я в надежде услышав мелодию. Наоборот, напряглась. Из-за навалившихся проблем в последние дни рингтон от «Pink & Nate Rues» я так ни на что другое и не сменила.
Юра.
«Этому что еще нужно?», - с досадой скривила лицо.
Недосказанности между нами, после пощечины и определения меня к шлюхам, я не чувствовала. Однако через несколько секунд колебаний, вызов я все же приняла. Не из любопытства и уж тем более не из желания поболтать взяла я трубку. Сама не знала зачем ответила. Просто по инерции. Так же на автомате перекинувшись приветами и несколькими дежурными фразами я согласилась с ним встретиться.
Нет, не в плане свидания, а просто спуститься вниз к воротам (там он меня ждал) — на пару слов. Хотелось верить, что приличных. Он заверил, что очень важных. Агрессии в голосе я не услышала, вот и пошла. Необъяснимый мой поступок. Ну что он мог мне важного сказать? Извиниться, разве что.
Хотя, попросить прощения друг у друга, нам, пожалуй, стоило. Мысль неплохая. С ней я и потащилась к Юрке.
На первом этаже мама обеспокоенно разговаривала по телефону. Я б даже сказала с долей паники:
- Полощет уже с утра, - жаловалась она собеседнику. Подруге или бабуле (маме своей). - Ничего не ела… Да какое отравление? Не ест же ничего говорю. Нет, ни температуры, ни поноса. Тридцать шесть и девять… Да тоже думала от стресса. Придумали это ЕГЭ… Но это ж бесконца... Нет…
Пропуская мимо ушей мамину наивную недальновидность, как будто она сама не пережила как минимум две беременности, я молча прошмыгнула мимо нее на улицу. Мне, кажется, она меня даже не заметила.
Юрка меня ждал в своей машине. Чуть в стороне от наших ворот стоял знакомый и даже немного вызывающий ностальгию «Солярис».
- Привет, - я уселась на пассажирское сиденье и настороженно взглянула. Причины визита мне были все так же непонятны. Оглянулась, позади нас не было никого. В салоне мы находились одни.
- Привет, - безэмоционально кивнул Юра мне в ответ. Ни злости, ни радости на лице. Пробежался пустым взглядом по мне, вышедшей к нему в домашней одежде. Футболка, леггинсы, а на ногах шлепки — я даже и не подумала принаряжаться на непонятный разговор с ним.
- Что хотел? - спросила.
В лицо он посмотрел более осознанно и собрался уже что-то сказать, но отвернулся. Отвлекся. На мертвенно-тихой послеобеденной улице ворота напротив нашего дома вдруг ожили. Разъезжаясь, плавно поползли в стороны. Из открывшегося пространства тихо выполз мерседес серого цвета. Можно было даже не разглядывать, кто за рулем. «Мерин» принадлежал соседской бабке. Едва выглядывающая из-за руля башка божьего одуванчика с обесцвеченными волосами нам с Юркой приветливо кивнула. Машина лениво скатилась с подъездной дорожки, вывернула на улицу и покатила хозяйку по нужным делам.
Вообще, не знаю зачем мы это все разглядывали. Поехала и поехала себе мама соседа, скорее всего, в близлежащий супермаркет за продуктами — обычное дело. Просто, видимо, чтобы разбавить неудобное молчание, пялились на нее безмолвно.
- Брусчатку поменяли? - оценивающе прищурился Юрка, на то, что пытались скрыть теперь медленно съезжающиеся ворота.
- Кто? Что? - не поняла я. - А. Да. Осенью еще, - быстро сообразила я, припомнив разведенную бурную деятельность еще в прошлом году во дворе напротив. Два-три дня там безвылазно возились рабочие, таская песок и камни.
- Нормально получилось…
Я пожала плечами: «Наверное». Чужая вымощенная площадка у дома меня вообще мало интересовала, а пространные разговоры ни о чем тем более.
- Так что ты хотел? - напомнила.
Теперь пожал плечами Юра.
- Просто заехал.
- Просто?
- Угу. Что нельзя?
Что тут ответить? Я просто выпала в прострацию.
Заявление, что я шлюха. Пощечина, залепленная с яростью и со всего размаха. И за дело как бы вообще-то. За измену. Не дождалась я его. Все это случилось каких-то три дня назад. И сейчас внезапно как ни в чем не бывало вопрос: «А что? Нельзя просто приехать?».
Сюр какой-то. Я что, все еще сплю?
Логично, что у меня сразу возник встречный вопрос:
- Зачем?
Юрка вздохнул, обернулся назад, склонился в сторону задних сидений и достал оттуда сначала белого плюшевого медведя, а за ним коробочку с «Рафаелло». И сунул мне все это в руки. Мне! В руки!
Представляю, как я выглядела с отвешенной челюстью и обалдевшим лицом. На коленях у меня сидел ростом с ребенка медведь. Конфеты я тоже не знала куда приткнуть. Так и остались они у меня в застывшей руке.
- Зачем? - повторила я и попыталась пристроить бело-красную коробку на приборную панель автомобиля. Игрушку же куда запихнуть я пока не могла сообразить. - Не надо мне ничего. Ты что притащил? Зачем? Юр, блин…
Плюшевый зверь упирался ногами в обшивку крыши и отказывался возвращаться на заднее сиденье. Еще и Юра помешал мне его назад вернуть, снова усадил на колени.
- Я это тебе брал. Он твой. Забирай. Мне он не нужен.
- Да и мне тоже, - разозлилась я. - Зачем? Блин, Юр. Зачем? Отдай кому-нибудь.
- Отдай сама. Или выкинь, - огрызнулся. Отвернулся. Засопел. Желваки заходили. Сглотнул.
У меня тоже комок в горле разом скопился. За что мне все это? Вытерпеть пощечину оказывается было в разы проще, чем то, что происходило здесь сейчас.
Просто потаскухой ощущать себя намного легче, чем той, кто напрочь разбил чьи-то мечты.
Даже если сказать: «Прости» - это казалось будет выглядеть как насмешка и издевательство. Поэтому я молчала. Или все же сказать?
Я раскрыла рот, но Юрка меня опередил:
- Юль, давай все забудем? - заявил он неожиданно. Так что я остолбенела еще сильнее. - Посчитаем, что ничего не было. Я не вспомню. Обещаю. Я ни разу тебе не вспомню!
Юра говорил отчаянно и даже кажется умолял. А я не знала что делать. Нет, оплеуха — это, что ни говори, была как милость. Я бы даже лучше сейчас их две вынесла или даже три, чем выслушивать все это.
Юрка посмотрел с надеждой на меня, но нашел на моем лице только растерянность.
- Юль?
Я покачала головой.
Он вздохнул, сложил руки на руль, уткнулся в них подбородком и бесцельно уставился за окно.
- Я не могу. Понимаешь? Я не могу. Я попробовал. Вчера, позавчера, поза-позавчера… Все не то. Давай будем считать, что мы теперь квиты. Я ни с кем больше не хочу. Понимаешь? Не хочу. Я не могу тебя забыть. Не могу.
Ужас какой-то…
- Три дня прошло всего, - без сарказма, но скептически заметила я. О каком могу-не могу может быть речь? - Юр...
- Пять лет, - возразил он.
