Александра засмеялась. Она обожала Париж, в нем всегда легко и приятно, как в хорошем сне. Даже в ноябре, самом унылом месяце года, этот город был по-особому мил.
– И как вы живете в этом жутком холоде? – продолжала Аманда.
– Они привыкли, – сказал Стивен Крейтон, ее продюсер, и качнул бокал в сторону Александры. – За вас, Алекс! Уговорите мужа приехать в Калифорнию или приезжайте без него. Голливуд стоит того, чтобы в нем побывать хотя бы разок.
Александре стало неловко под его взглядом. Рядом с ним она всегда испытывала неловкость и чувствовала себя, как когда-то в присутствии Вики Терехиной, – неуклюжей, бедно одетой самозванкой. Стивен был очень высок – выше ее на целую голову, – очень хорош собой и смотрел на нее как-то странно – то ли оценивающе, то ли с легким презрением. Его любезность пугала Александру. Филипп умудрялся общаться с ним свысока, как принц с учителем танцев. Стивен был единственным человеком, в присутствии которого ее муж становился высокомерным и холодным.
Подошли еще двое – моложавый генерал и его жена. Улыбки стали еще ослепительней, а разговор совсем неинтересным.
Аманда неожиданно взяла Александру под руку.
– Давайте побродим? – тихонько предложила она. – Если я сейчас же не отойду от Стивена, меня стошнит прямо на его ботинки.
Александра с радостью пристроилась рядом с ней.
«Что за милая девушка!» – растроганно подумала она.
Они взяли еще шампанского и медленно пошли в соседний зал, обе очень высокие и очень разные, улыбаясь друг другу и почти не разговаривая.
– Стивен мерзкий человек, но отличный продюсер, – неожиданно сказала Аманда. – Он вас раздражает, я вижу. Он всех раздражает. Он снимает этот сериал уже десять лет, и, кажется, еще тогда у них вышла какая-то история с вашим мужем.
– История? – переспросила Александра, но Аманда равнодушно пожала плечами:
– Кто-то кого-то любил или, наоборот, не любил. Все как в сериале.
Она засмеялась, а Александра почувствовала вдруг острый приступ ревности. Кто кого там любил или не любил?
Они остановились у изящного столика, на котором, потрескивая, горели свечи и рядом стоял навытяжку официант. Александра улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ неожиданно широкой искренней улыбкой.
Александре стало весело.
Не так уж он и плох, этот прием. Вокруг полно приятных людей, и Моцарт, на удивление кстати, и бальный зал с натертым паркетом, в котором отражаются огни громадной люстры, и приглушенная англо-французская речь, и оголенные плечи дам, и льдистые всполохи бриллиантов – все было как в старых фильмах, которые она любила.
Рядом с Амандой она не чувствовала себя чрезмерно высокой, и от Стивена они избавились вполне благополучно… Так что все о'кей.
Оставалось немного – продержаться, пока ее не отыщет Филипп. Главное теперь – не столкнуться с официантом, не перевернуть столик с напитками, не забыть, как зовут жену австрийского консула, показавшуюся на горизонте, – у нее сложное имя, и, кажется, они знакомы…
И тут ее окликнули:
– Александра?!
В голосе, странно знакомом, основной интонацией было удивление. Александра резко повернулась.
Андрей Победоносцев в смокинге и бабочке взирал на нее с недоумением и без всякого энтузиазма. Вика у его локтя даже застонала чуть слышно:
– О-о…
– Значит, все-таки ты, – констатировал Андрей без улыбки. И спросил деловито: – Что ты здесь делаешь?
Аманда извинилась и отошла, а изумленная Александра некоторое время молча переводила взгляд с одного на другого.
– Здравствуй, дорогая, – вдруг произнесла Вика и улыбнулась холодной любезной улыбкой, как хозяйка, заставшая горничную в неположенном месте. Александре показалось, что у нее сейчас потребуют объяснить свое поведение. – Ты что это здесь делаешь? И куда пропала? Не видно тебя, не слышно…
По старой памяти они были с ней строги, но справедливы и готовы выслушать оправдания.
Как будто и не было всех этих лет!
Как будто только вчера она сидела под столом в комнате «Новостей», не представляя, почему у нее до сих пор не разорвалось сердце. Не зная еще, что ждет Ивана Вешнепольского, тащившего ее домой в ту страшную ночь. Не ведая пока, чем грозит им будущее…
– Привет, – выдавила Александра. – Вы давно из Москвы?
– Мы из Лос-Анджелеса, – возразил Андрей с некоторой досадой, как будто весь мир должен был знать, что он прилетел из Лос-Анджелеса. – А ты откуда взялась? Где пропадала?
– А сюда-то как попала? – вставила Вика, оглядывая Александру с головы до ног.
– Я здесь живу, – пояснила Александра бесцветным голосом. – С мужем.
– Вот как… – Андрей был рад, что все объяснилось так просто.
Когда-то давным-давно он даже заплатил кому-то, кто взялся ее убить. Ее не убили, она как сквозь землю провалилась. Он даже рад был. Все-таки бывшая жена, шут с ней, пусть живет, а то нехорошо как-то, честное слово…
Он далеко ушел, если взять за точку отсчета тот момент, когда они расстались, – разбогател, посерьезнел, перестал дрожать и понял, что может быть не только «шестеркой», но и самым настоящим боссом. В полном смысле этого слова.
Но Александра на американском приеме в Париже… Это было как-то… неправильно и нервировало его.
– И где твой муж? – спросила Вика.
– Где-то здесь. – Александра кивнула на толпу. Может, Филипп увидит ее, придет и спасет?
– Он официант? – снова спросила Вика.
– Не совсем, – улыбаясь, ответила Александра.
Они не виделись пять лет. Нет, почти шесть, наверное. Сердце тяжело стучало в груди, кровь прилила к щекам, и даже разболелась голова. Все давно прошло, и, однако, как противно и гадко стало на душе. Как будто она по-прежнему неудачница и круглая дура, о которую так легко было вытереть ноги.
Все ее прошлое – до Филиппа и без Филиппа – вдруг обрушилось на нее и накрыло с головой. Стало трудно дышать. Неужели она не выплывет?
Все давно ушло, сказала себе Александра. Мы изменились. И все вокруг изменилось.
Ладка с Михайловым и их близнецы живут в Костроме, откуда Михайлов родом. Он открыл туристическую фирму, возил иностранцев по Золотому кольцу, преуспевал и процветал. Ладка рассказывала, что каждое утро Васятка благодарит господа за то, что он когда-то лишил его всего: карьеры, работы, зарплаты, и ему пришлось все начинать сначала.
Они построили дом с видом на Волгу, громадный и надежный, как утес. Близнецам было уже три. Ладка работала на местном телевидении, и, естественно, равных ей не было.
Маня сидела с новорожденной дочкой, на крестины которой они все собирались съехаться в Москву в начале лета.
