Андрей вдруг перестал метаться и замер, во все глаза глядя на Вику.
– Набережные Челны-то тут при чем? – спросил он хрипло.
– При том, – ответила Вика, осматривая себя в зеркале. Осторожным пальчиком она нежно провела по своей щеке. – Тебе обратно захотелось, подальше от тягот московской жизни? Поздно, дурочка ты моя… ты же еще утром хотел карьеру делать. Или передумал?
Андрей молчал. Вика подула на пальчик и повернулась к нему:
– Привыкай, мой милый, нас с тобой ждут большие дела. Что Вешнепольский? Вешнепольский – это только начало. А поначалу всегда страшно. Ты еще выйдешь не только в генеральные продюсеры, но и в председатели совета директоров, Андрюша. С моей помощью, разумеется. И никто тебя не убьет. Этот вице-премьер – из молодых, да ранний – за своей спиной никого особенно не имеет, так что успокойся, пожалуйста. А как, ты думал, делаются деньги на политическом телевидении? Только так. Тебе кого-то «заказывают», ты его топишь и получаешь свои проценты. Даже не обязательно знать от кого. Зато как приятно – того сняли, этого убрали, а ты смотришь и знаешь, что твоими руками все сделано…
Андрей схватился за голову и тут же опустил руки: Вика смотрела на него очень внимательно, как только что на кисточку для ресниц.
– И не надо меня разочаровывать, Победоносцев, – проговорила она неожиданно жестко. – Мы еще только начинаем. Я понимаю, конечно, ты со своей коровой привык мочалку жевать да голодными глазами на чужие «Мерседесы» пялиться. Отвыкай. Если хочешь чего-нибудь добиться, действовать надо! Знаешь, как мне трудно было своих убедить, что ты все сделаешь в лучшем виде? А не убедила бы – и денежки мимо носа тю-тю… Понял, зайчик?
– Значит, все это – ты, – пробормотал Андрей – скорее для себя, чем для Вики.
– Конечно, я, а кто же еще? – подтвердила Вика, снова принимаясь изучать себя в зеркале. – Ты – милый, симпатичный, удачливый журналистик. Журналюшка. Журналюнчик. Пора тебе на большую дорогу, иначе зачем мне все это? Ведущий пошлых «Новостей» в качестве постоянного мужа мне не подходит. Я могла бы иметь их два десятка. Так что – служи! Отрабатывай. А чтоб не трусил попервости, я тебе говорю точно – Вешнепольский пропал навсегда. Поиски его, как обычно, спустят на тормозах. Из окружения Глебова – так звали незадачливого вице-премьера – тебе никто угрожать не посмеет. Если будут какие-то накладки: в суд, например, какой-нибудь придурок подаст или еще что-нибудь, – тебя прикроют. А потом научишься так работать, чтобы никому ничего и в голову не приходило. Одевайся, милый, мы опоздаем…
Она прошествовала мимо Андрея, сияя ухоженным лицом, бриллиантами, немыслимой красоты платьем. Он отшатнулся от нее в испуге.
Он еще не до конца осознал весь ужас случившегося. Конечно, он не откажется. Не посмеет. И… денег много. Жаль, если… того… мимо носа. Да у него никто и спрашивать не будет, согласен он или нет! Он должен отрабатывать свое место в Викиной постели, и еще место зятя, и еще множество всяких разных мест помельче, доставшихся ему вместе с Викой. Если он будет умненьким и покладистым мальчиком, денежки поплывут рекой, а если ошибется, прикрывать его никто не станет – врет любимая молодая супруга. Выкинут его и сделают вид, что не знают и никогда его не знали, и тут же быстренько подыщут кого-нибудь – из тех, кто идет сзади и готов в любую минуту столкнуть в пропасть Андрея, вырвавшегося вперед и закрывающего дорогу…
Еще вчера он, наивный, думал, что сам себе хозяин! Что Вика лишь придаст ему, энергичному и крутому парню, несколько дополнительных штрихов. Папа-начальник здесь подтолкнет, там поддержит, слева замолвит словечко, справа даст прямое указание. Только и всего. Он заберется на самую высокую вершину, а там будет видно – так ли уж нужна ему Вика или он вполне может обойтись без нее.
Идиот, тупица!
Итак, он займет место Вешнепольского, который, очевидно, давно гниет в какой-нибудь речке, сделает подложный фильм по подложным материалам, выдаст его в эфир вместе с подложным комментарием о причастности вице-премьера Глебова к беззакониям, творящимся на Кавказе. Вице-премьер, вполне возможно, сядет на несколько лет, Андрей же получит эфир в самое лучшее время и изрядную сумму денег.
А что будет, когда вице-премьер выйдет? Или он не выйдет? А если вернется Вешнепольский? Ведь прямо ему никто не сказал, что Вешнепольский там, откуда нельзя вернуться? Что тогда будет с ним, с Андреем Победоносцевым, милым и симпатичным журналюшкой – так, кажется, назвала его Вика?
– Дуся, ты собираешься? – крикнула любящая женушка из необъятного холла.
– Да! – отозвался Андрей, не осмелившись сказать, что ни на какую тусовку он сейчас идти не может – ему просто станет там плохо…
– Кстати, – проговорила Вика, появляясь на пороге. Она была в одной туфле, вторую осторожно, как драгоценность, держала в руке. – Я тебе советую самому этот фильм не клеить. Ну, который как бы Вешнепольского. Найди какого-нибудь козла, лучше всего безработного, и пусть он склеит, вроде по Ванькиным материалам. Конечно, его посвящать ни во что не нужно. Но если что – ты ни при чем, ты кино не делал, ты виноват только в том, что как следует не проверил информацию, которую тебе подсунул кто-то слева. С честными и неподкупными журналистами, которые стремятся донести до народа истину, такое бывает. Тебя простят…
– Да-да, – торопливо согласился Андрей, ненавидя трусливую фальшь в собственном голосе. – Конечно. Мы с тобой это еще обсудим, хорошо, Викуш?
Глубокой ночью, уже после того как он станцевал все ритуальные танцы и Вика, вполне им довольная, мирно посапывала рядом, он неожиданно придумал, как подстраховаться и прикрыть себя от возможных опасностей. Даже странно, что эта мысль не пришла ему в голову раньше.
Зачем искать кого-то, кто сделал бы за него грязную работу? Такой человек уже есть.
Похвалив себя за сообразительность, он попил на кухне воды – разумеется, из стеклянной бутылки, – на цыпочках вернулся в темную спальню и осторожно забрался под шелковое одеяло. Волнения и тревоги этого вечера наконец-то оставили его.
– Ну что, что? – торопила Лада. – Тьфу на тебя, Сашка, из тебя слова не вытянешь! Что такого-то?
– Да ничего, – зашипела в трубку Александра, – просто я не хочу это обсуждать, особенно по телефону. Я боюсь, он сейчас приедет, и мне будет стыдно…
– Что за глупости! – возмутилась Лада. – Ну ладно, ты его нам не показываешь, так хоть расскажи, как вы живете? Может, уже пора милицию вызывать?
– Нет, еще не пора, – терпеливо ответила Александра. – Когда будет пора, я скажу.
– Да, скажешь, дождешься от тебя такой милости, как же, – пробурчала недовольная разговором Лада.
Она уже минут двадцать пыталась добыть у Александры какие-нибудь сведения о ее новом муже, но Александра молчала, как партизан на допросе. И это было совсем на нее не похоже. Обычно все три девицы свободно обсуждали свои личные дела «на партсобрании», как назывались их коллективные разговоры по душам.
