В голове у Найла оформилась мысль.
— А если б мы перебрались жить сюда, моя мать тоже стала бы женщиной венценосца?
— А как же. Если бы приглянулась.
У Найла опустилось сердце. Все дальнейшие расспросы отпадали. Нечего и думать, что отец согласится здесь жить.
Тут он задал вопрос, не дающий покоя с самого их прибытия в город:
— А у принцессы Мерлью есть муж?
— Пока нет. Ей еще семнадцать лет. К тому же у нее дел невпроворот. С той поры как умерла ее мать, она заправляет всем хозяйством венценосца.
Хотя бы это приносило облегчение. Хамна, широко зевнув, сел.
— Пора подаваться обратно. Скоро наведаются смертоносцы.
— Они прилетают сюда каждый день?
— Нет, что ты! Тем более в это время года. Сейчас время песчаных бурь.
В сравнении со вчерашним в убежище показалось совсем сумрачно. В коридорах горело лишь по нескольку светильников. Вчера-то венценосец распорядился запалить в честь гостей все светильники, а нынче зажжено обычное количество.
В жилище Стефны сидела за вышиванием лишь одна Дона. Мать ее, вероятно, находилась на работе в швейном цеху. Все, кому исполнилось двенадцать, обязаны были по нескольку часов в день отдавать труду. Завидев Найла, девочка засияла от радости и тут же спросила, не желает ли он с ней сыграть.
— Во что?
Вместо ответа Дона достала горшочек, в котором лежало несколько цветных камешков, и продемонстрировала с ними несколько фигур. Вот камешки лежат на ладони, а надо их подбросить и изловчиться, чтобы все до единого упали на тыльную сторону ладони; и чем дальше, тем сложнее. Потом играли в отгадки — кто точнее угадает, сколько камешков спрятано в руке. А там, глянув на водяные часы, Дона спросила:
— Хочешь пойти на общую игру в большой зале? Найла клонило в сон.
— Я б лучше вздремнул. А что за игра?
— После десяти часов ребята играют вместе. В прятки, жмурки, чехарду…
— Там, наверное, все младше меня?
— Нет, что ты! Мерлью часто играет, а ведь ей уже семнадцать.
— Ладно, схожу. — Найл удивился сам себе: голос-то даже не дрогнул.
В большой зале теснилось тридцать — сорок ребят, лет примерно от десяти до пятнадцати. Водил Айрек, паренек бойкого вида. На вид лет ему было около одиннадцати. Найлу стало неловко. Заводила, объяснила Дона, выбирается всякий раз новый, сроком на неделю. Это делается, чтобы развивать у ребят самостоятельность. Когда мальчиков познакомили, Айрек спросил:
— Тебе сколько лет?
— Шестнадцать.
— Что-то не больно похоже. Вон Клесу только четырнадцать, а он повыше тебя будет.
— Пожил бы ты, где я живу, тоже не больно бы вымахал. Кормежка у нас не сытная, понял?
— А здесь, кроме еды, и заняться толком нечем, — со вздохом сказал Айрек.
Найл призадумался над таким замечанием. Айрек хлопнул в ладоши.
— Ну ладно, давайте начнем с «флейты». Дона, ты у нас будешь флейтисткой, остальные рассаживайтесь.
Ребята начали располагаться на полу рядами; Дона особняком, спиной к остальным. Найлу, сидящему в переднем ряду крайним, протянули гладко обструганную палочку сантиметров десяти.
— Палочка передается из рук в руки, пока играет флейта, — разъяснял Айрек. — Как она замолкает, у кого в руках палочка, должен поцеловать в своем ряду соседа. И тот выбывает из игры.
Возле Найла сидела голубоглазая девчушка лет десяти, застенчиво потупившаяся под его взором.
Едва Дона начала играть, как заводила неожиданно крикнул:
— Стоп! Мерлью, будешь играть?
Сердце у Найла гулко стукнуло. Принцесса вошла в залу незаметно, через боковой проход. Наряд из пятнистого меха оставлял руки и стройные длинные ноги непокрытыми.
— Прошу прощения, припозднилась, — извинилась девушка.
Айрек милостиво кивнул.
— Ничего. Усаживайся вон посередине.
Найл сумел сдержаться и не повернул головы в ее сторону; Мерлью расположилась возле него. Плечо ощущало тепло, лучащееся от ее кожи.
Дона приступила к игре. Найла удивило ее мастерство: девочка куплет за куплетом выводила веселый наигрыш. Мелодия звучала все быстрее и быстрее, и участники в такт перекидывали палочку друг другу. Иногда Дона неожиданно замолкала. Тогда зала разражалась громким хохотом: держащему палочку участнику полагалось поцеловать своего соседа. Постепенно в рядах возникали прогалины: участники один за одним выбывали из игры. Нередко складывалось так, что мальчику приходилось целоваться с мальчиком, а девочке с девочкой. В таких случаях неминуемо раздавались смешливые возгласы, лица смущенно вспыхивали. Найл веселился наравне со всеми. Через несколько минут в игре остался лишь десяток участников, и Айрек велел им собраться в круг. Теперь палочка просто мелькала по кругу; Дона специально медлила с паузами, нагнетая азарт. Всякий раз, когда палочка оказывалась у Мерлью, Найл втайне заклинал, чтобы музыка остановилась. И надо же, через несколько минут, когда она протянула руку в его сторону, музыка действительно оборвалась. Чтобы как-то скрыть распирающее грудь волнение, Найл широко улыбался. Мерлью без тени смущения охватила голову юноши руками и, приблизившись к его лицу, уверенно приложилась к губам. Стоящие вокруг одобрительно рассмеялись. На какой-то миг их взоры встретились: в глазах Мерлью была холодная насмешка. Секунду спустя девушка встала и присоединилась к остальным. Когда шел следующий круг, Найлу выпало целовать сидящую рядом девчушку. Та, подняв личико навстречу, не отрывалась от его губ несколько дольше положенного. «О-о-о!» — со смешливым одобрением затянули зрители. Покидая круг, Найл заметил, что девчушка залилась краской.
Утренние часы пронеслись единым мигом. Внезапно Найл с недоуменным восторгом понял, что вызывает живой интерес — особенно у девчонок, — а ребята настроены не заносчиво, а очень даже дружески. Когда заводила велел девочкам выбирать себе напарника для бега в «три ноги», Найла пригласили одновременно сразу трое. Победила ширококостная темноволосая девица по имени Найрис. Они прибежали первыми, чуть опередив Мерлью и ее напарника. После этого ребята помладше сели отдыхать, а Айрек объявил, что последней игрой на сегодня будет состязание по борьбе для тех, кому уже есть тринадцать. Найл удивился, но вовсе не расстроился, узнав, что к состязанию допускаются и девочки. Пол застелили мягкими, набитыми травой тюфяками. Выбор снова был за девочками, и опять получилось так, что Найл оказался в паре с Найрис.
Поединок всякий раз начинался с того, что соперники, усевшись друг к другу лицом, вплотную сводили предплечья и сцеплялись пальцами. Затем, сомкнувшись по команде ногами, соперники пытались накренить друг друга назад. Когда один отодвигался настолько, что предплечья трудно было уже удерживать вместе, другой набрасывался и, обхватив руками и ногами, силился соперника опрокинуть. И, уже лежа, борцы барахтались до тех пор, пока одному не удавалось взобраться на поверженного и прижать обе его руки к тюфяку. Судьи — ребята помладше — давали очки, бдительно следя за каждым моментом поединка.
