— Ты должен возвратиться со мной в город, — сказала она ласково. — Они поймут, почему ты сбежал, и простят. — Она прижала его лицо к себе, так что он не видел, а только чувствовал. — А потом я позволю тебе стать моим мужем.
Найлу странно было слышать такое предложение. С таким же успехом принцесса могла предлагать руку простолюдину.
— Разве может служительница брать себе в мужья беглого раба?
Нежно стиснув голову Найлу ладонями, она смотрела ему в самые глаза.
— Служительница может брать в мужья кого захочет, в этом ее привилегия.
Их губы слились в упоительном, долгом поцелуе. Словно светлая, чистая аура живительной энергии облекла их.
В этот миг Найл понял, что Одина лишила его выбора. В самом деле, он легко бы мог убедить ее уйти и сделать вид, что они никогда не встречались; из любви к нему она пошла бы на все, о чем бы он ни попросил. Но, поступив так, Найл превратил бы Одину в изменницу, обрекая ее на мучения. Нет, этому не бывать; он чувствовал, что теперь в ответе за эту женщину.
— Очень хорошо. Все будет по-твоему.
На этот раз прикосновение было решительным, требующим, губы впились жадно. Они самозабвенно предались ласке, ощущая мягкое тепло друг друга. Между делом Найл почувствовал у себя в волосах холодную щекотку и содрогнулся от отвращения: на шее хозяйничали ложноножки гриба.
— Что это? — срывающимся голосом спросил он.
Одина рассмеялась.
— Всего-навсего гриб-головоног.
Она поднялась, достала с пояса кинжал и отсекла гриб. Тот свалился на пол. К удивлению, Одина нагнулась, насадила его на острие кинжала и скинула в поясную сумку.
— Что ты собираешься с ним делать?
— Это славная еда. — Она ласково взъерошила Найлу волосы. — Когда ты станешь моим мужем, я его как-нибудь приготовлю.
Снаружи оркестр затрубил фанфары.
— А сейчас пойдем. — Она взяла Найла за руку.
— Это ничего, что нас видят вместе?
— Почему бы и нет? — хохотнула она. — Пусть глядят, завидуют.
Когда они вдвоем выходили наружу, Найл чувствовал и радость и печаль. Радость оттого, что Одина рядом, печаль от мысли, что скрыться так и не удалось.
В глубине шатра стоял Доггинз; завидев Найла, он остолбенел от ужасной догадки и проводил его оторопелым, беспомощным взором. Найл избегал смотреть ему в глаза.
Зрительские места были уже полностью заняты. Люди плотно сидели на скамьях, бомбардиры стояли между рядами на высоких платформах. Одина подвела Найла к скамье, предназначенной, очевидно, для служительниц, села сама и уступила краешек Найлу. Другие служительницы поглядывали на Одину со сдержанным любопытством. Интересно было замечать, что им и в голову не приходит, что сейчас произошло между ними двоими; очевидно, Одина держала это в секрете от остальных.
Как раз впереди разместилось все семейство Доггинзов, те во все глаза смотрели на шатер, ребятишки сосали большие разноцветные леденцы. Крапчатый купол-пузырь изнутри казался голубым. Само стекло было прозрачным, почти до невидимости; судя по всему, оно обладало свойством пресекать жару. Под куполом, несмотря на обилие света, совсем не чувствовалось духоты, летний зной преображался в бледное тепло зимнего дня.
Одина была занята разговором с сидящей по соседству девушкой. Найл поглядывал на свою нареченную с тайной гордостью. Волосы янтарного цвета, загорелый бюст, белоснежные зубы — среди служительниц она, безусловно, выделялась своей привлекательностью. Укромный уголок счастья тихо светился внутри. Был ли Найл влюблен в нее? Вопрос казался совершенно неуместным. Он пребывал в том возрасте, когда каждому мучительно хочется быть любимым, когда от любой приветливой улыбки в сладком предчувствии замирает сердце. Что касается того, влюблен ли он в Одину… Стоит ли вообще задаваться этим, если она любит его?
Фанфары грянули еще раз, и воцарилась тишина, глаза зрителей были прикованы к шатру. Рабы поспешно выдергивали колышки, прикрепляющие полотнище шатра к земле. Навстречу зрителям вышел Билл Доггинз. Церемонно поклонившись, он повернулся лицом к шатру и вскинул руки, собираясь дать команду. Полотнище шатра картинно всплыло вверх, подаваясь ближе к стене карьера на скрытых шкивах, и накрыло вход в пороховой погреб, образовав своего рода экран-задник. При виде острова зрители разразились восторженными аплодисментами. Доггинз, очевидно взявший на себя роль церемониймейстера, вальяжно отодвинулся в сторону. На палубе корабля показался пират на деревянной ноге. Свирепым взором окинув публику, он проорал:
— А ну-ка, козявки! Что вы все на меня таращитесь! Вам не напугать Питера Деревянную Ногу!
Обернувшись, он рявкнул куда-то вниз:
— Эй, ребята, там собралась толпа каких-то кретинов и таращится на меня! А ну-ка давайте подсыплем им жару!
Тут сзади оглушительно грохнуло, и Питер Деревянная Нога испуганным зайцем скакнул в воздух, потеряв при этом шляпу и подзорную трубу. Зрители разразились хохотом, а жуки забавно зашевелились, потирая щупики, отчего послышался стрекот совсем как у сверчков. Найл, знающий пантомиму лишь смутной родовой памятью, хохотал громче всех.
Увеселение продолжалось. Питер Деревянная Нога прибыл со своими сообщниками на остров в поисках клада. Публике он заявил, что собирается остаток дней прожить в достатке, а на досуге подрабатывать палачом. Но на острове, оказалось, было полно дикарей-людоедов (их играли перемазанные сажей рабы). Новый главный бомбардир Питера (прежнего, он сказал, слопала акула) был недотепой, спички не мог зажечь без того, чтобы не грянул взрыв. Когда главарь приказал ему дать ложный сигнал бедствия, дабы заманить в засаду проплывающее мимо торговое судно, а главный бомбардир зло на него покосился, все ребятишки завизжали от радости, предвкушая, что сейчас еще раз бухнет. Когда спустя секунду-другую главный бомбардир появился на палубе с охапкой петард, вся команда, включая самого Питера Деревянную Ногу, испуганно прикрыла голову руками, а смех и восторженный топот стали такими громкими, что Найл невольно заткнул себе уши. Понятное дело, петарды не замедлили рвануть во все стороны, а главный бомбардир, буквально чудом разминувшись со снопом пламени, мастерски сделал сальто-мортале. Судя по всему, это был натренированный акробат.
Было место и любовной истории; Найлу она приглянулась еще больше, чем беспрестанная пальба. Помощник капитана — честный малый, угодивший после неравного боя в плен к пиратам, полюбил красавицу с захваченного корабля, и они вдвоем решили бежать. Потом они попались дикарям-людоедам и следили из-за решетки, как те готовятся к пиршеству, где главным яством должны были стать пленники. К счастью, дикие люди не подозревали, что к костру они вместе с хворостом прихватили еще и охапку сигнальных ракет. В соответствующий момент грянул взрыв, простодушные людоеды бросились врассыпную, и пленники обрели свободу. Теперь было ясно, почему над зрительскими местами громоздится купол-пузырь: в него со всего лета врезались и с треском рассыпались три ракеты, а ему хоть бы что, ни царапины.
