— И что вы собирались делать дальше? — спросил он.
— Потом Камиль вызовет своего друга-адвоката, который поедет с тобой в Апексориум и будет защищать в суде. Если в книге будет достаточно информации об этом феномене, приключившемся с тобой, то тебя точно оправдают.
— В Апексориум с книгой нельзя. Плохой у вас план.
Возмущенная его резким ответом, я приподнялась и оперлась на вытянутую руку. Мартин с удивлением взглянул на меня.
— Понимаю, ты не хочешь разглашения книги, — сказала я. — Но сейчас стоит вопрос о твоей свободе. И даже жизни. Ты понимаешь, что тебя могут засудить до смертной казни?!
От моих слов на лице Мартина не дрогнул и мускул — они его совершенно не взволновали. Меня безмерно бесило его поверхностное и беспечное отношение к собственной судьбе.
— Знаешь, почему книгу нельзя показывать в Апексориуме? Потому что я… — Мартин ненадолго умолк, будто подбирая нужное слово, а потом произнес: — Можно сказать, я ее украл у бывшего Императора Апексориума.
Я ошарашенно распахнула глаза и открыла рот. Удивилась я не только слову «украл», но и словосочетанию «бывший Император». В Апексориуме должность Императора равносильна должности Командира в лагере. И бывших Императоров не бывает. Бывают только мертвые Императоры, отдавшие свой пост по причине угасания дара, и новые Императоры, избранные на турнире.
— В конце прошлого года я помогал одной девушке найти сестру, — продолжил Мартин. — Оказалось, она попала в гарем к какому-то старому извращенцу. Когда мы с другом перебили всю охрану, заодно прибили и извращенца. Девушка узнала в нем бывшего Императора Апексориума. У него в сейфе я нашел эту книгу. То есть, я ее не совсем украл. Грубо говоря, просто присвоил.
— Но в Апексориуме никто не владеет сведениями из книги. Неужели такие книги водятся только у знати?
— Вполне возможно. Понимаешь теперь, почему нельзя говорить о книге в Апексориуме? Не пройдет и суток, как они отправят на тот свет меня и всех, кто о ней слышал.
— Понимаю…
Наш идеальный план, который мы с Инной и Камилем долго сочиняли, только что разбился вдребезги. Отчаяние едва не захлестнуло меня. Но я постаралась отогнать его и принялась думать о другом способе спасти Мартина.
— Если хочешь, приходи следующей ночью. Меня отправят в Апексориум только завтра.
— Завтра?!
Все мои идеи разбежались — ни одна не вкладывалась в столь короткий срок. Но, возможно, если я снова посовещаюсь с Инной и Камилем, то мы вместе что-нибудь придумаем.
— Ладно. Скажи пароль от ноутбука. Надеюсь, нам успеет прийти в голову другой план, пока переводчик будет работать с книгой.
Мартин привлек меня к себе и прошептал на ухо:
— На яхте.
Стараясь не растаять от тепла его тела и нежного шепота, я попыталась подняться — нужно спешить, некогда валяться в кровати без дела. Но сильные руки не хотели меня отпускать.
— Куда собралась?
Беззаботность Мартина взбесила меня окончательно. Я резко вырвалась из объятий и уставилась в бесстыдные глаза грозным взглядом.
— Твою задницу спасать я собралась!
В ответ мне прозвучал громкий раскатистый смех. Я думала, что сильнее сердиться уже некуда, но ошибалась. Ярость завладела моим телом до дрожи. Я сцепила зубы, чтобы удержать в себе кучу ругательств.
— Чего ты злишься? — как ни в чем не бывало спросил Мартин.
— Тебе не кажется, что ты относишься слишком безответственно к своему положению?
— Нет. — На его серьезном лице уже не было и тени того смеха, который буквально минуту назад заполнил все пространство комнаты. — Я не так беспомощен, как ты думаешь, и, поверь, могу себя защитить.
— Да? Ты все время валяешься на койке и, я не знаю, чего ждешь! Благословения Господнего?
Мартин сел и выпалил мне в лицо:
— Чего ты обо мне так печешься?! Боишься потерять должность заместителя, когда выберут нового Командира?!
Его слова ударили больнее пощечины. До отчаянья обидно услышать о себе подобное мнение. Должность? Да зачем она мне сдалась!
— Нет! — заявила я.
— Тогда чего? Боишься не найти другого любовника? Поверь, не пройдет и месяца, как ты будешь течь от другого пацана, совершенно забыв обо мне!
Черты лица Мартина размылись в слезах, омывших мои глаза. Горькая боль стала расползаться в груди. Дрожащими руками я прижала к себе покрывало, будто оно могло меня защитить.
— Нет! — еще громче выпалила я. — Пусть все остальные любовники катятся лесом!
Мартин хмыкнул и спросил снова:
— Тогда чего?
— Потому что я люблю тебя, придурок!
Я прикрыла рот ладонью, но слова уже успели выскочить — их ни за что нельзя было произносить. От стыда к моему лицу прилил жар. Я опустила голову, судорожно соображая, что делать. Забрать слова обратно? Перевести все в шутку? Но Мартин — не тот человек, с которым пройдут подобные трюки.
Одна за другой слезинки капнули на серое покрывало. Мой взгляд застыл на двух мокрых пятнышках. Не хватало еще в такой момент расплакаться.
Тяжелый вздох вырвался из груди Мартина.
— Черт…
Несколько секунд прошло, прежде чем я осознала: он больше ничего не скажет. Значит, больше нет смысла оставаться рядом с ним на кровати.
Отбросив покрывало в сторону, я принялась впопыхах одеваться. К счастью, вся моя одежда лежала аккуратно сложенной на стуле.
— Погоди, — наконец услышала я из-за спины, когда уже застегивала джинсы.
— Не успеваешь придумать мне остроумный и оскорбительный ответ? — дрожащим голосом спросила я, не поворачивая головы. — Не переживай, у тебя есть время, пока проснется охранник.
Только я полностью оделась, как быстрыми шагами направилась к двери, по пути листая контакты в смартфоне. Мои руки тряслись мелкой дрожью, слезы уже невозможно было сдержать, хотя сейчас я больше всего на свете хотела вернуть себе самообладание и покрыть сердце толстым слоем льда, чтобы оно не разорвалось от боли.
Не успела я нажать на вызов, как смартфон выхватили из моей руки. Мартин развернул меня к себе и насильно прижал к своей широкой груди. Снова почувствовать тепло его тела — слишком жестоко. Пусть лучше бы он бросил меня под ледяной душ, обзывая грязными словами — тогда гордость придушила бы любовь.
— Я же тебе говорил найти парня, который не будет доводить тебя до слез. Почему не послушалась меня?
Слезы так душили горло, что мне было невероятно сложно произнести:
— Отпусти.
— Отпущу, когда успокоишься.
— Так я никогда не успокоюсь, — сказала я, хотя уже чувствовала, как тепло любимого тела лечит свежие раны. Хотелось поднять руки и сцепить их за спиной Мартина, чтобы прижаться еще ближе. Но так я точно никуда не уйду. Прочистив горло, я спросила: — Зачем обнимаешь?
