На улице глубокая ночь, а на небе ни единой звёздочки, настолько темно, что даже не видно на расстоянии вытянутой руки. Виктор ведёт меня за собой к машине и всё это время, подозрительно молчит. Он не спешит возвращаться домой, а тем более, отвозить меня в подвал к Демьяну, что вызывает во мне некие подозрения, что условия со стороны Виктора, не будут исполнены.
А разве можно было ждать от него честных действий? Этот человек не способный на честность! Это я уже понимаю потом, спустя час, когда мы возвращаемся в дом Виктора, миновав требуемый ангар.
В этот момент, его телефон оживает, сообщая о входном звонке, и Самсонов сразу отвечает:
— Да! Вкололи? Отлично, — с неким облегчением говорит он. — Подержи его пока без сознания… чаще, делай уколы, и он не проснётся! И увеличь дозу, он здоровенный ублюдок! — слышу обрывки команд, но мне всё становится понятно.
Виктор, не собирается идти на поводу у Демьяна. Об этом, можно было догадаться после его взглядов на меня. Все его уступки и согласие, были притворными. Он сам играл в игру и получил желаемое.
Мне хотелось плакать оттого, что я не увижу Демьяна. Я жила все эти несколько последних дней, с мыслью о встрече с ним. А что теперь? Что задумал Виктор? Не хочет делиться мной даже для разговора? Делает это ради своих принципов? Или…
— Что загрустила? — с некой издевкой, бросает Виктор. — Расстроена, что сегодня будешь без «болтовни» со своим дружком?
— Мне всё равно! — вру я, с трудом сдерживая слёзы. Уже ничего не поделаешь! Я не упрошу Виктора соблюсти своих обещаний.
— Он опозорил меня при всех! — рычит Виктор. — Думает, сможет выйти сухим из воды? Не-т, — тянет он, как самый коварный псих. — Я сейчас в сомнениях убить его…или же, заработать последнюю, кругленькую сумму и бросить это пагубное дело — панькаясь с ним! То, что я хотел, уже взял от него! Больше он мне не пригодный!!!
Не понимаю, зачем он мне это говорит. Может, хочет показать, после того как Демьян напал на него прилюдно, принижая его достоинство и честь, что он всё же, главней своего заключенного. Что он до сих пор, командует им и решает всё! Что последнее слово, остаётся за ним!
Но сам факт, что всё это делается в присутствии меня, как-то настораживало. Не уж-то, точно хочет, показать мне свою власть! Но зачем? Неужели, действительно запал на меня? Ведь последнее время не бьёт, позволяет больше свободы в действиях: как одежда, кровать, хорошая еда и нормальные условия личной гигиены.
— Так что же ты молчишь родная! — продолжает он, возвращая меня в реальность событий. — Жаль тебе его? Может не только он в тебя влюбился? — рычит, и я смотрю на него с опаской. Что он хочет от меня? Или всё же, догадался о наших отношениях?
— Нет…, - лишь отвечаю, а он не слышит меня, продолжает.
— Сынок, не далёк от отца! Но когда-то, одному удалось украсть моё счастье, второму…только через мой труп, — и он начинает хрипло смеяться. Как сумасшедший, одержимый псих!!! Страшно до жути…
Я не совсем понимаю, о чём он, но примерно догадываюсь. Возможно, здесь замешана женщина. Видимо и наказание, лишить воли сына Манчини, было из-за того, что они не поделили между собой какую-то даму.
Но разве это адекватное возмездие — лишить человека воли на пять лет?!
Хотя, доведено, что виновницами самых кровавых событий в истории (войн), стали женщины и видимо, в современной жизни, ничего не изменилось!
Я решаю молчать, на такое странное поведение Виктора, чтобы не нарываться на неприятности. Мне очень хотелось избавиться от его общества, остаться одной и поплакать, из-за того что всё опять пошло против нас. Я скучала по Демьяну, и переживала за него, ведь сейчас его чем-то обкалывают, специально лишают чувств. А потом и вовсе планируют продать…лишь бы только не убили!
Как же у нас мало времени, и с каждым днём, всё сильнее теряешь надежду на спасение Адрианом Манчини. А Максим…у него, может быть, не лучшая участь, нежели у нас самих!
Глава 23.
Самсонов срывается на мне, говорит со мной так, словно я виновата во всех его бедах! Я молчала к самому дому и терпела его грубые слова, или жесткий захват, которым он меня удерживал. А после того, как мы оказываемся в его комнате, он приказывает мне принять горячую ванну и переодеться в кружевной, черный пеньюар. При этом, напоминает об украшениях, чтобы я их не снимала.
Выполняю все его извращённые фантазии, потому что мы были одни. Я боялась его, поэтому решила: то, что мне будет посильно — исполню, но если он перейдёт черту, начну сопротивление.
Когда вышла из ванной комнаты, Виктор находился в кресле, напротив кровати. Пиджак снят, а рубашка до половины груди расстегнута. Он сидел, вальяжно раскинувшись в кресле, и наблюдал за каждым моим движением. В одной руке держал бокал с коричневой жидкостью, во второй — тлела сигара.
В такие моменты было особенно страшно, потому что не знаешь, что от него ждать, о чём он думает и что планирует?
Ложусь в кровать, пытаясь игнорировать его потемневший взгляд, которым он меня сверлил. Сразу скручиваюсь в клубочек, на самом отдалённом крае, делая вид, что уснула. А сама, до последнего держусь, чтобы дать отпор, если Виктор всё же, решит попытать счастья.
Не помню, как уснула, знаю, что ночь была ужасной, потому что спала не спокойно, ощущая постоянное присутствие своего врага за спиной. А когда проснулась, почувствовала у себя на талии крепкий захват Виктора. Он прижимал меня к себе под одеялом, и наши тела очень тесно соприкасались. Я чувствовала его восставшую плоть, которая упиралась мне в ягодицы, он рукой по-хозяйски водил вдоль бедра, с каждым разом задевая больший участок, а носом прижимался к моему затылку и жадно вдыхал запах.
Сказать, что мне было гадко — ничего не сказать!
Застыв, пыталась не выдать себя, что проснулась, чтобы он не приступил к более активным действиям. Его дыхание с каждой минутой всё больше учащалось, руки выписывали легкие круги на животе, поднимались к груди, осознанно задевая их, и опускались ниже, между моими ногами.
Я терпела, сколько могла, пока он не начал разводить мне ноги, чтобы открыть для себя больше доступа. Лишь тогда отбрасываю его руку от себя и пытаюсь выскользнуть из его захвата, но как бы я там не хотела выбраться, мне это было не подвластно. Он был достаточно сильным, чтобы удерживать меня на месте и продолжать лапать своими грязными руками.
— Я устал ждать! — рычит он мне на ухо, вжимая своим весом в мягкую постель. — Ты всё равно будешь моя, вечно! И я хочу тебя сейчас!!!
Как приговор…
Думала что всё, настал мой час, но не сдавалась, била его как могла, кричала и кусалась до последних сил. А сам Виктор упитывался моим состоянием, насмехался, наслаждался.
И, казалось бы: выхода нет, а силы на исходе, но… в дверь раздается громкий, настойчивый стук. Виктор замирает, чертыхнувшись, немного отстраняется от меня, прокричав:
