Я судорожно вдохнула воздух, сжимая кулаки, вонзая ногти в кожу до боли. Вместе с вечерним воздухом вдохнула его парфюм, который осел на подкорках сознания где-то рядом с апельсинами вожатого. А ведь он мне понравился, действительно понравился. Я подумала, что он сильнее остальных, плюет на чужое мнение, меня восхищала его невозмутимость. Я равнялась на него!
А теперь сморю в это красивое, но жестокое лицо и понимаю, что ошиблась. Он просто омерзителен.
- Нет, признай, ты сделал это специально, - вспомнила я слова Эстеллы.
- Ты нормально выступила с Сергеичем, - чуть ли не выплюнул парень, и я еще больше завелась.
- Это было ужасно! Я чуть не умерла от позора! Но он хотя бы не бросил меня там, как ты. Трусливо, - презрительно отчеканила я.
- Поосторожнее со словами, - угрожающе прорычал он, отлепившись от березы и подойдя вплотную, возвышаясь надо мной.
Но меня уже было не остановить, слишком много всего накопилось за эти дни - равнодушие и унижения отряда, мое собственное бессилие на спартакиаде, дурацкий музыкальный конкурс… и его предательство, ставшее апогеем всей это истории.
- Да, ты трус! И даже не потому что бросил меня там, а потому что не мог сказать мне лично, что не будешь выступать. Или ты хотел посмеяться?
- Замолчи!
- Остальные хотя бы говорят мне гадости в лицо, а ты… ты как Иуда, назвался другом… предатель!
- Замолчи! – он схватил меня больно за плечи, глаза его потемнели от гнева, но адреналин в моей крови играл и не давал покоя. Чем дольше он пытался заставить молчать, тем больше мне хотелось говорить.
- Да пошел ты! – Я пыталась сбросить его тяжелые руки, но тщетно, он был намного сильнее меня. – Поступил как ничтожество!
- Следи за тем, что говоришь, - он встряхнул меня изо всех сил, ноздри бешено раздувались, пока он пытался вдохнуть воздух через нос, потому что губы были плотно сжаты.
- Иначе, что? Ударишь? – Надменно смотрела на него, страха не было, лишь жгучая ненависть.
- Я не бью девчонок, но как же ты бесишь, карлик! – рявкнул Захар, сжимая мои плечи так сильно, что наверное останутся синяки.
Он наклонился к моему лицу так близко, что еще сантиметр и он коснется моего носа своим. Со стороны могло показаться, что парень собирается меня поцеловать. Я усмехнулась. Его дыхание, как и мое, было рваным и хаотичным. Он не просто был в бешенстве, он был на грани. И мне хотелось, чтобы его уродливое нутро увидели и остальные.
- Катись к дьяволу, - я показала средний палец. Впервые в жизни.
Захар тут же схватил меня за этот палец, больно выворачивая. Я громко вскрикнула, изогнувшись за ним.
- Полегче со словами и жестами, а то придется тебе в дудку дудеть, а не над клавишами порхать. И как я за тебя еще заступался? – с отвращением произнес он.
- Великий подвиг совершил, - в тон ему, брезгливо ответила я. – Что еще для меня сделаешь?
- Могу превратить твою жизнь в ад. Будешь каждый день плакать в подушку, - пообещал он.
- Не дождешься!
- Поспорим? – с вызовом спросил парень.
- Отпусти меня, - я яростно вырывалась, палец горел огнем. Второй рукой я пыталась ударить его по лицу, но попадала только по плечу. Он даже не моргнул. – Мне больно, полоумный!
Захар тут же оттолкнул меня, и я еле удержалась на ногах, во многом благодаря березе за моей спиной.
- Ничего, Сергеич утешит, - противно усмехнулся он, намекая на что-то грязное, затем развернулся и ушел, оставив меня обессиленно дышать под деревом, посылая проклятия в его темный силуэт.
Глава 7
POV Полина. Настоящее
Запах жаренного лука доносился из кухни, заставляя меня морщить нос и прятаться под одеяло. Опять бабушка готовит свои зажарки, от жирности которых потом желудок сводит еще полдня.
- Полина, просыпайся! – раздался стук в дверь моей комнаты. – Завтрак уже готов.
Выходной же, ба…
Умывшись и переодевшись из пижамы в домашнюю одежду, я вышла на кухню.
- Ба, можно я просто овсянки поем? – На пустой желудок ее блюда было невозможно есть без содрогания.
- Но я же готовила, - недовольно пробурчала она. – Для тебя старалась.
- Но я…
- Никакой благодарности! Только потребительство!
- Хорошо, ба, накладывай, - смиренно ответила я.
И так каждый раз. Прошу с вечера не готовить ничего, с утра не могу тяжелую пищу есть, она кивает головой, и утром наступает момент, когда она накладывает мне кусок жирной свинины. На завтрак.
После завтрака мы вместе занимаемся домашними делами, пылесосим и моем квартиру, собираем пыль, стираем постельное белье. И хотя я готова делать это все одна, бабушка не позволяет, переживая за мою спину и руки. Она спит и видит, как я становлюсь всемирно известной органисткой, и для этого готова положить все, даже свое собственное здоровье. И от знания сего факта во мне уже давно живет гнетущее чувство вины с привкусом комплекса отличницы. Я просто не могу не оправдать ее ожиданий.
Перед тем, как отпустить меня в музыкальную школу на двухчасовое занятие, она усаживает меня на диван и своими морщинистыми узловатыми пальцами массажирует мои, растирая их до красна.
- Тебя ждут большие высоты, - приговаривает она. И этот разговор у нас не впервые.
В последнее время меня не покидает вялая мысль: а так ли нужно мне это?
Кажется, я произнесла эту фразу вслух, потому что бабушка замерла и посмотрела на меня пронзительным взглядом.
- А какой ты хочешь жизни? – снисходительно спросила она. – Расслабленной, как у других подростков? Этим летом я уже слышала твои рыдания в подушку. Такой ты жизни хочешь?
- Это вы меня отправили в тот лагерь! – От несправедливости ее слов во мне поднялось возмущение.
- Вот и отправили, чтобы показать, какой может быть другая жизнь. Это все не для тебя, ты выше, талантливее, умнее. Зачем тебе тратить время на всякую ерунду? Тебя ждет успех.
- Может она была бы другой, если бы… - прикусив губу, я замолчала.
- Если бы что?
Если бы у меня были другие родители и другая бабушка, подумала я про себя, и мне тут же стало мучительно стыдно.
Да, я много раз представляла себя обычным подростком, без возложенных на него огромных непосильных надежд. Подростком, который просто влюбляется, совершает ошибки, балуется алкоголем с друзьями, и возможно имеет половую жизнь. Может все было бы действительно по-другому, родись я в другой семье. Может, мой папа был бы обычным таксистом, а мама медсестрой, или даже домохозяйкой. Я бы никогда жизни не прикоснулась к органу, а может и вообще к музыкальному инструменту. Но у меня были бы беззаботное детство и юность.
