Гипотетическую возможность перепиха Алисы с мафиозником он вообще не оценил. Ни всерьез, ни в шутку. Хотя над нелепым вопросом про секс в туалете поржал. Смешно, наивно, даже мило.
Мило.
Пикантная картинка в голове возникла неожиданно. Не специально — точно. Вероятно, затронутая тема родила ассоциации, плюс плечо девушки, прижатое к его груди. Губы, доверчиво произносящие глупую пошлость. Вот и результат.
Намного раньше Павлик не сосчитать сколько раз зависал на этих Алискиных губах. Тайное юношеское томление. В те года подобные непристойные фантазии с участием подружки сестры были частым гостем. Смешно вспомнить.
Хотя, если честно, вообще-то не очень весело.
Павлик раздраженно отмахнулся от видений, еще и мысленно огрызнулся:
«Я ей Анфиска, что ли? Нашла тут подружку для откровений».
Хмуро потянулся к бутылке.
Какое ему вообще дело до всего? Пусть Алиса творит что хочет. Не забота ли это Иванцова - следить за своей девушкой?
Однако гордый олень сначала где-то бродил, потом, вернувшись, важно воротил нос. А Пашка...
А Пашка снова ухаживал за столом за подругой сестры, заговаривал ей зубы, отвлекая от невеселых и глупых мыслей, веселил. Он даже добровольцем вызвался, когда ведущий праздника снова устроил игрища. Алиса первая потянула руку, войдя в раж. Ну и он тут же за компанию пошел. Так и таскался за ней хвостиком, словно реально лучшая из лучших подружек. Весь вечер они все делали неразлучно вместе: ели, пили, играли. Танцевали. Попудрить носик, естественно, тоже отправились на пару.
Глава 16
В зале громыхала музыка. Гардеробщик, отрешенный от бурлящего вокруг празднества, разложив на стойке сканворд, задумчиво пялился на расчерченные на бумаге клетки. Павел стоял напротив, как верный пес, у закрытой двери, где недавно скрылась Алиса. От нечего делать по инерции профессиональным взглядом осмотрел камеры видеонаблюдения, датчики сигнализации у парадного входа. Сам вход. За стеклянными витражами на крыльце в клубах дыма разноголосо шумела компания. В этой же куче, ежась от холода, зябко переминался Данька. Там же на улице по парковке, прижав к уху телефон, слонялся между машин Валера.
Вскоре рядом щелкнул, открываясь, замок.
— Заходи, — благодушно кивнула Алиса заглянувшему Павлику, споласкивая у раковины руки.
Нужды особой пока не было, но он зашел. Уж лучше тут подождать, раз зачем-то взялся пасти пьяную девушку, чем неприкаянным стоять в коридоре.
Выключив кран и стряхнув с ладоней капли, она огляделась. Оторвала бумажное полотенце и оценивающе уставилась на свое отражение в зеркале. Несколько секунд поразглядывала себя, сморщила нос, глубоко, как будто разочарованно, вздохнула, отчего даже под объемной толстовкой заметно обозначилась девичья грудь. Не очень верным движением провела пальцем под глазами, смахивая почти незаметную поплывшую черноту. Что-то невидимое стряхнула со лба и щек. Тщательно потерла абсолютно нормальные, оставшиеся давно без помады губы, потом их облизнула.
Пашка тоже вздохнул, сунул руки в карманы, сделал шаг назад, в тесном помещении тут же упираясь лопатками в стену, и отвернулся. На его взгляд все замечательно было у Алисы с внешностью. Непонятно из-за чего она переживала. Ведь серьезно — даже более чем замечательно. Как всегда, впрочем. Ему ли по-соседски об этом не знать. Она была хороша в любом виде. В любом! И с макияжем, и без. Счастливая и зарёванная. В школьной форме; в домашних коротких шортиках и облегающей майке с Микки Маусом; несколько вульгарно принаряженная в клуб; в огромных отцовских тапочках на босу ногу, лохматая, с мусорным ведром в руках; в пышном шикарном платье на выпускной и в его, Пашкиной, толстовке сейчас, конечно же, тоже.
Это был именно тот случай, когда красоту действительно ничем не испортишь.
Взгляд, вернувшись, воровато пробежал по спине девушки.
Ничем…
Павлик еще глубже засунул руки в карманы. Трезвости катастрофически не хватало.
Глаза в зеркальном отражении встретились.
Ничем и никем...
Многолетнее нахождение подле Алисы Иванцова, к сожалению, так же ни насколько не убавило в ней очаровательности.
Резко открывшаяся дверь вырвала Пашку из накатившего неожиданно транса.
— Ой, — воскликнул кто-то и тут же прихлопнул дверь обратно. Через несколько секунд щелкнул замок в соседней уборной.
Павлик с Алисой, снова переглянувшись, улыбнулись. Пора было закругляться с прихорашиванием.
— Пойдем, — кивнул он.
— Пойдем, — ответила она. Сделала шаг к выходу и вдруг встала. — Хотя. — Обернувшись, чуть не уткнулась ему носом в грудь. – Подожди. Слушай. Давай еще чуть-чуть тут побудем. А?
— Побудем? – схватив за плечи, Пашка притормозил Алису.
— Угу. — Вывернувшись из спонтанно образовавшихся объятий, не дожидаясь согласия, она огляделась и решительно взгромоздилась на мраморную столешницу раковины.
«Чуть-чуть побудем», — вероятнее всего собиралось слегка затянуться.
Павлик шумно выдохнул:
— Ты все-таки решила вытрясти из него ревность, — ухмыльнулся.
— Ну да, — пожала она плечами и вдруг поморщилась. Задрала толстовку, оголяя полоску живота, куда уткнулся торчащий из кармана выигранный в жесткой схватке чупа-чупс. – Будешь? – щедро предложила свой приз. Пашка покачал головой. – Ну, как хочешь. – Распечатала и сунула себе в рот. – Да. Хочу вытрясти. – Доверчиво вернулась она к разговору о Даньке. — Что, считаешь, совсем дохлый номер?
Про реакцию парня Алисы Павлик с точной долей вероятности ничего ответить не мог. Черт его знает, во что все могло вывернуться. Он лишь прикинул, что кнопка тревожной сигнализации находилась всегда, как правило, у барной стойки, еще был один брелок у администратора, а второй, скорее всего, у гардеробщика. На вызов приехать должны однозначно свои. Просчитав, что расклад получался не так уж и плох, решительно подошел к девушке.
Глава 17
Ревность для Данила было чувство неизведанное. И не потому что он какой-то киберчеловек, не способный испытывать эмоции. Просто ему, видимо, повезло в жизни. И друзья, и коллеги его уважали. Никто ни разу не позволил никаких лишних двусмысленных знаков внимания его девушке, а сама девушка повода не давала.
Вообще Алисе он верил, как себе. На все сто, не допуская ни малейшего исключения. Ни при каких обстоятельствах, ни за какие блага на всем белом свете она не могла его предать. Ни со злости, ни из любопытства, ни по глупости и уж тем более не потому, что кто-то мог оказаться чем-то лучше его — Данила. На чем была основана эта уверенность, объяснить он толком не мог. Просто знал. Есть вещи, которые доказывать не нужно, их принимаешь как аксиому.
