Надежда огляделась и увидела Виктора в самом углу. Она узнала его с трудом, потому что голова Сизова была забинтована. Ну да, его же прилично приложили, крови было много… Зашивали небось… Рядом с его кроватью на стуле сидела женщина.
– Дама, вы конкретно к кому? – спросил отиравшийся возле двери неказистый мужичок в поношенном спортивном костюме и с перевязанной головой.
– Да я вон, к Сизову, – Надежда потопталась на месте, пытаясь сообразить, кто эта женщина. Неужели Галина не в курсе, и Витька успел завести даму сердца?
– А вы не супруга его конкретно будете? – Перевязанный мужичок с интересом переводил глаза с нее на другую посетительницу в предвкушении скандала.
И то сказать, в больнице какие развлечения? Телевизор в холле всего две программы показывает, и то завотделением распорядился, чтобы только вечером его включали, перед ужином. Больные тут, сказал, и так головой ушибленные, а телевизор лечению не способствует, там тоже все очень нервные.
Курить теперь в отделении не разрешали, нужно было на улицу выходить. А там холодно, долго не простоишь.
И тут вдруг такое развлечение: пришли к соседу по палате сразу две бабы. Которая жена, которая любовница – сразу не разберешь, да ему и без разницы, все равно друг другу волосы выдирать станут. Ну, пойдет сейчас потеха!
Однако его ожидания не оправдались, поскольку бабенка, сидящая возле кровати Сизова, тихонько встала и молча вышла из палаты. И эта новая, которая только что пришла, ничего ей не сказала, даже не обозвала никак.
Надежда села на тот же стул и сочувственно посмотрела на Виктора. Нижняя часть его лица была желтоватого цвета, под глазами залегли глубокие темные полукружья, но сами глаза смотрели вполне ясно, не было в них болезненной пелены.
– Здравствуй, Надя… – проговорил Виктор несколько неуверенно. – А ты как здесь?
– Вот, пришла тебя навестить, – радостным голосом ответила Надежда, краем глаза отметив, что мужичок у двери внимательно смотрит и прислушивается.
– Вижу, что в сознание пришел, – продолжила Надежда, – стало быть, тебе лучше, а голова заживет. Ну, тогда поговорим! – Она запихнула в тумбочку мандарины и печенье, заметив, что больше в ней ничего нет, – ни чашки, ни заварки, ни сахару даже. Ну правильно, кто ему принесет-то? Жену ведь арестовали.
– О чем поговорим? – слабо удивился Виктор. – Ты вообще как узнала, что я в больнице?
– Тебя же вчера увезли, сказали – куда, – в свою очередь удивилась Надежда.
– Я не помню, – он опустил голову. – Понимаешь, ничего не помню, что вчера было.
– Доктор что говорит?
– Сказал, что пока ничего не ясно и вообще велел не волноваться. Мозг, сказал, очень сложная штука. Вот Галка придет – пускай сама с ним поговорит.
– Та-ак… – протянула Надежда напряженным голосом. – И когда она, по-твоему, придет?
– Не знаю, – с досадой сказал Виктор. – У меня телефон разрядился, а наизусть номер не помню. Забыл, понимаешь, все номера. Прямо беда с памятью…
– А что вообще помнишь? Как вы с ней в ресторан пришли – это ты помнишь? Ребят институтских помнишь? Димку Шапиро, Люсю, Леню Белугина…
– Ребят, конечно, помню, мы же учились вместе. Тебя вот сразу узнал, хоть и не виделись мы… сколько лет, Надя? Десять или больше? Больше, наверное…
– Да мы же вчера виделись! В ресторане!
– Быть не может! Ну, не помню я ничего! Вот сейчас тебя увидел… ну, изменилась ты, конечно, за столько лет, но узнать можно.
– И на том спасибо. Все-таки давай проясним ситуацию. Вот какое твое последнее воспоминание?
– Помню, что на работе плохо себя почувствовал, голова сильно закружилась, вроде как пол приближается – и дальше все, полный провал.
– На работе, говоришь? Это когда тебя инсульт хватил… – протянула Надежда. – Да это же год назад было! И как в больнице лежал, не помнишь? И на реабилитации? И как жена тебя выхаживала, тоже не помнишь? Совсем ничего не помнишь?
Виктор удрученно мотал головой.
– А это что за женщина приходила, вот передо мной?
– Эта? Соседка вроде… – неуверенно сказал Виктор. – Так, проведать… Мне, понимаешь, неудобно, что я ее не помню совсем…
– Соседка?
Надежда вспомнила, что тумбочка у Виктора совершенно пустая. Когда в больницу идут, все-таки хоть что-то несут – хоть яблок килограмм, хоть бананов гроздь, хоть печенье. Все знают, как у нас в больницах кормят.
– Вот что, Витя, – Надежда придвинулась ближе, краем глаза заметив, что настырный мужичок с перевязанной головой ушел в коридор, не дождавшись ничего интересного, – давай соберись, возьми себя в руки и слушай меня внимательно. И напрягись. Может, все-таки вспомнишь кое-что.
Она вполголоса поведала ему все, что случилось вчера в ресторане. Виктор слушал, изумленно вытаращив глаза. Хорошо хоть, не перебивал, не махал руками и не упрекал Надежду во лжи.
– Ну? – Она перевела дух. – Вспомнил теперь?
– Вот как будто в книжке все прочитал. Или фильм посмотрел. Интересно, конечно… – он развел руками.
– Интересно ему, – рассвирепела Надежда. – А тебе интересно, что жена в камере сидит ни за что? Надеюсь, ты не веришь, что это она ту бабу убила из ревности…
– Какая ревность? – изумился Виктор. – Никогда в жизни я ей повода не давал для ревности!
– Ты? – Надежда едва не завопила в полный голос, но вовремя опомнилась. – Ты не давал? Да ты после инсульта совсем ополоумел, ко всем подряд женщинам приставал. Независимо от возраста и общественного положения!
– Не может быть! Откуда ты это знаешь? Мы с тобой сто лет не виделись! Я тебе не верю!
– Ага, стало быть, это не ты вот буквально вчера лез ко мне обниматься, хватал меня за ноги и утверждал, что у нас с тобой что-то было на втором курсе?
– В жизни у нас с тобой ничего не было, – твердо ответил Виктор, – даже в кино вдвоем ни разу не сходили.
И посмотрел ей прямо в глаза. А его глаза теперь были совсем не такими, как вчера. Вчера они показались Надежде какими-то странными, а теперь – глаза как глаза. Усталые, растерянные, но в целом обычные.
– Ну что ж, – Надежда успокоилась, – это хорошо, что ты стал нормальным человеком. Осталось только вспомнить весь этот год. – Она пристально взглянула на Виктора. – Собственно, хорошо бы для начала хоть вчерашний вечер вспомнить. Думай, Витя, дураком ты никогда не был, голова у тебя всегда работала. Это очень важно. Вспомни, кого ты видел, все вспомни. Ладно, я завтра зайду.
– Надя, мне бы хоть зубную щетку и мыло… – заныл Витька. – А то здесь мыла совсем нет. И полотенце все рваное…
– Ага, и трусы, и носочки шерстяные… – процедила Надежда, – еще котлеток домашних и курицу. Вот выйдет твоя жена из тюрьмы – и все принесет.
