– В колодец, – ответил Маркин и снял деревянную крышку, которая прикрывала сруб.
– Нам туда придется спускаться? – попятилась я.
– Струсила? – обрадовался Кирилл.
– Нет, – соврала я, – просто это мой первый опыт в покорении водоносного слоя.
– Внутри сухо, – успокоил меня Кирилл. – Я хвастался уже, что мой отец был рукодельником. И очень ответственным. Если человек ячейку оплатил, Николаю Кирилловичу надо было во что бы то ни стало сохранить содержимое. Вдруг менты заявятся? Батяня живо вентиль на кухне повернет, скважину мигом водой затопит. Дураков нет в полный колодец сигать. Да и зачем?
– А как же сейфы? – не умолкала я. – Их тоже вода накроет, содержимое погибнет.
Кирилл показал на сруб.
– Степан, там лестница, иди первым, я за тобой, Вилка последняя. Если она свалится, то на нас угодит, мягко ей будет.
Минут через пять мы очутились на дне и увидели в стене железную дверь, которую украшал круг, смахивающий на штурвал. Кирилл схватился за него, повернул… Створка медленно открылась внутрь.
– Просто сериал «Дворцовые тайны», а не колодец, – прошептала я. – О! Там комната!
– Не особенно большая, вход почти герметично запирается, – уточнил Кирилл, – но если вода все же внутрь просочится, то до первого ряда ячеек не достанет, а уж до второго тем более. В полу есть отвод.
Я стала рассматривать стену, на которой были открытые железные дверцы. На каждой висел снаружи замок самого простецкого вида, навесной, с дужкой.
Кирилл показал на единственную закрытую ячейку:
– Вот ваша. Открывайте. Я отойду. Оцените, ребята, специально ради вас приехал. И денег не возьму.
– Хранение не бесплатное? – спросила я.
– Нет, – улыбнулся Маркин, – можно за десять лет сразу всю сумму внести. А можно за год, за шесть месяцев, за тридцать дней. Ваша с годовой оплатой. Долг на ней, но я как отец. Если хозяин не пришел, жду его.
Маркин вышел из тесного помещения. Степан быстро справился с замком и заглянул в необычный сейф. Я не видела ничего, кроме спины мужа, и спросила:
– Что там?
– Записная книжка, – ответил Степан, обернулся и показал мне самый обычный ежедневник в переплете из искусственной кожи.
– Наверное, там что-то очень важное, – предположила я, – пустяк так тщательно прятать не станут.
Муж сунул находку за пазуху.
– Дома изучим содержимое.
Я не согласилась с его решением.
– Лучше поехали в офис. Да и Андрей там.
– Ладно, – сказал Степан, – ты права.
Обратная дорога показалась мне бесконечной, когда Степан припарковался в подземном паркинге, я выскочила из джипа и понеслась к лифту.
– Любопытство – страшная сила, – улыбнулся муж, когда мы наконец очутились в кабинете, – придется подождать Попова.
Когда Андрей уселся около меня за стол, Степан открыл ежедневник.
– Написано от руки, почерк – мечта любой учительницы, которая вынуждена ломать глаза, проверяя детские тетради. Каждая буква прямо как из прописи. Итак, начну. Светлана Войкова.
– Это кто? – спросил Андрей.
– Понятия не имею, – ответил Дмитриев, – пролистаю сначала ежедневник. О! Да тут есть оглавление. Светлана Войкова, Варвара Лапина… Всего восемь женских имен, последние – Анастасия Меркулова, Аэлита Кробченкина. Ребята, да это рукопись книги. Есть предисловие. Может, с него начнем? Вероятно, там объясняется, кто автор.
Глава тридцать вторая
Степан сделал глоток воды из бутылки и начал:
– «Меня зовут Сергей Петрович Чернов. Работаю шофером, но вот уже который год пишу книгу. Названия у нее пока нет. О чем она? О любви, которая способна причинить много горя. И о любви, которая только прикидывается любовью. О глупости. О жадности. О деньгах, которые являются самой сильной страстью человека. В этой тетради интересные заметки, они послужат основой для романа, который затмит «Войну и мир».
– Автор скромностью не отличается, считает себя самым великим из всех великих, – не выдержал Андрей.
– С творческими людьми такое сплошь и рядом, – вздохнула я, – один раз я попала на тусовку писателей. Они сначала вели себя мирно, потом прилично выпили и стали обсуждать, кто из них талантливее. Дело завершилось дракой, потому что безмерно гениальными себя считали все.
– Даже ты? – с самым серьезным видом поинтересовался Андрей.
Я улыбнулась.
– Меня в компанию не приняли.
– Почему? – удивился Попов.
– Потому что я автор детективных романов, – пояснила я, – выпускаю три-четыре книги в год. Они пусть не сразу, но продаются, мне платят гонорар. Гениальные писатели так себя не ведут. Они сначала сообщают всем о том, что пишут эпохальный роман, потом несколько лет сидят в кафе, повествуя, какая великая фраза вышла сегодня из-под пера.
– Одна? – уточнил Андрей.
Я кивнула.
– Обычный писатель вроде меня старается сдать рукопись в издательство вовремя. Он не хочет подвести редактора и своего читателя, поэтому пишет каждый день. Для него написание книги – работа. Гений ждет прилива вдохновения, а оно капризно. Может за год всего разок на короткий срок появиться. О том, что Лев Толстой, Федор Достоевский, Антон Чехов, да и большинство на самом деле великих упорно работали, постоянно издавали новые произведения, тот, кто творит по вдохновению, предпочитает не вспоминать.
– Да они просто лентяи, – засмеялся Попов. – А на какие деньги «великие» живут? Кто им завтрак, обед, ужин по расписанию подает? И не голыми же они на улицу выходят!
Я развела руками.
– У кого мать, у кого жена, у кого любовница есть.
– Кстати о последних, – подал голос Степан, – пока вы о писателях шуршали, я пролистал тетрадь. Безусловно, мы изучим все главы внимательно. Но пока две последние кажутся мне самыми интересными.
– Читай, – попросила я.
– Анастасия Меркулова, – начал Степан. – Как и все предыдущие дамы, она супруга богатого бизнесмена, никакого внимания на водителя мужа не обращала. Да и со своим шофером вела себя отстраненно. Безукоризненно вежливая, никогда не выходила из себя. Замечания делала справедливые, в вежливой форме. Никакого крика, рукоприкладства себе не позволяла. Внешне симпатичная и безо всякого пафоса. К мужу, который отсутствовал неделями дома, относилась с уважением. Ни разу я не видел и не слышал скандалов. Истерику на моих глазах она закатила всего один раз. Случилось это утром в день ее гибели. Анастасия полуголая бегала по дому с воплями. Потом сгладила впечатление, соврала, что ей в сериале роль предложили, репетировала она так. Меня на работу к Меркулову привел Савелий Блюмкин, которого я считаю своим лучшим другом. Мы познакомились давно, сначала просто общались, затем стали работать вместе. Прочитав первые главы, вы уже поняли, что я могу понравиться любой женщине независимо от ее возраста. Мы с Савой нанимались в разные богатые семьи, возили жен, дочерей, матерей. Нашими любовницами, как правило, становились супруги, иногда мамаши бизнесменов. Дочки никогда. Но случай с Анастасией был особый. Я сидел без работы, Савелий пристроил меня к Меркулову и велел:
