Я стал ее талант нахваливать, потом они с Савой уехали. Спустя пару часов появилась новая команда: экономка, горничные. Мне Анастасия в семь эсэмэс прислала, велела ехать домой, предупредила: до возвращения хозяина я более не понадоблюсь. Ох, точно уволит.
Рита сгорбилась.
– Я его стала утешать, объяснила, что новую службу он найдет, не впервой, может, еще и обойдется. Сережа повеселел, но перед уходом вдруг сказал:
– Наврала она про сериал.
Я уточнила:
– Кто? Про какой фильм?
Чернов напомнил:
– Хозяйка. Вожжа ей под хвост попала, вот ее и понесло. Про роль она придумала, небось неудобно стало, что носилась полуголая. Чего она с рельсов сошла? Впервые ее такой видел.
Маргарита поставила локти на стол.
– Сережа пару дней дома сидел, потом его экономка вызвала, мрачная, прямо грозовая туча. Вручила конверт, заявила:
– В ваших услугах более не нуждаются. Зайдите к Никите Андреевичу в кабинет.
Чернов выполнил приказ. Хозяин ему дал еще один конверт, объяснил:
– Премия за хорошую работу. К тебе претензий нет. Дам отличную характеристику. Анастасия Петровна и Савелий погибли. Водитель не справился с управлением на повороте. Все. Иди.
Сережа ушел. Он плохо с компьютером управлялся. Когда я ему предлагала поучиться, отбрыкивался:
– Спасибо. Обойдусь. Что мне там делать? В сети сидят одни лентяи.
Но после того как Меркулов его уволил, Чернов ко мне сразу приехал, войти в квартиру не успел, с порога велел:
– Найди новости в сети про смерть Савы.
Я нарыла пару сообщений, он прочитал и говорит:
– Они погибли вечером того дня, когда Настя впервые истерику закатила. Может, предчувствовала свою смерть?
Маргарита опустила голову.
– Бедный Блюмкин. Настю жаль. И вообще всех, кто, не пожив как следует, на тот свет уехал.
Глава двадцать шестая
– Хорошо, что ты догадалась предложить до возвращения домой поесть в кафе, – похвалил меня Степан, когда мы удрали от тети Лиды в свою спальню.
– Нехорошо выкидывать водоросли и котлеты из моркови с орехами в помойку, – вздохнула я, – но съесть их я не могу.
– Бифштексы не совсем дрянь, – вздохнул муж, – вот каша из полбы с корицей – просто Армагеддон!
Я передернулась.
– И чай из корней репейника мерзкий. Смотри, офнер!
Я вынула из сумки связку ключей и отдала Степану.
– Ну и ну, – удивился тот, – увидеть в наши дни такое все равно что птеродактиля встретить. Наверное, это старая работа, сейчас таких мастеров уже нет. Умерли художники, остались ремесленники, за них ноутбук думает.
– Помнишь дядю Колю? – спросила я.
– Маркина? – уточнил муж.
Я села в кресло.
– Не знаю его фамилию, квартира была на первом этаже в четвертом подъезде. Тихий такой дедушка.
– Да, – усмехнулся Степан, – просто ангел, всегда тебя конфетами угощал. Только он не дедуля. Дяде Коле на момент моей посадки двадцать лет с небольшим исполнилось.
– Шутишь? – изумилась я.
– Честное слово, – поклялся муж, – у «старичка» был сын Кирилл. Да?
Я порылась в памяти.
– Вроде. Угрюмый парень. Редко его видела.
Степан устроился на диване.
– Ты тогда совсем маленькая была. Кирилл и дядя Коля стали одним человеком.
Я обомлела.
– Это как?
– Николай Кириллович считался лучшим мастером по производству инструментов для взлома сейфов и разных сложных замков, – объяснил Степан, – чего только он не делал. Когда отец умер, Кирилл продолжил его дело. Жили они с отцом не в нашем доме. На первом этаже обитала бабка, не помню, как ее звали. Маркин у нее квартиру снимал. Кирюха ловко отца изображал: парик, борода, очки большие с голубыми стеклами. Тогда их многие старики носили, считалось, что они зрение пожилых сберегают. Он поздно вечером приходил, сгорбится, ногами шаркает. За полночь клиент подтягивался. Я правду случайно узнал.
– Думала, что он старик, – пробормотала я.
– Все соседи так считали, – сказал Степан, – Кирилл с грабителями работал лет до двадцати пяти, потом в институт поступил, получил диплом, перестал инструменты мастерить. Сейчас он реставратор интерьеров, по всему миру ездит, хорошо известен в узком кругу.
– Никогда о такой профессии не слышала, – удивилась я.
– Богатый человек купил замок, например, в Англии, – стал объяснять Степан, – хочет ремонт сделать. Но засада! Нельзя переделать комнаты по своему вкусу. Требуется сохранить исторический памятник. Состояние замков, домов с историей часто проверяет особая инспекция и штраф за нарушения выкатывает огромный. А Кирилл оформляет помещение так, что оно выглядит внешне как требуется, а на самом деле современное.
– Не поняла, – сказала я.
Степан зевнул.
– На стене в гостиной обои из ткани, которая просто точь-в-точь как шелк семнадцатого века. Ткань современная, сделана на заказ, легко моется. Хозяин берет пульт, нажимает на кнопку, и середина одной стены разъезжается, появляется телевизор. Кресла эпохи Людовика Четырнадцатого изготовлены на современной фабрике. Они не очень удобны, жесткие, узкие, в них не развалишься. Но другой пульт нам в помощь, и кресло становится шире, спинка откидывается, переворачивается, сиденье тоже поднимается вверх дном и… там мягкие подушки. Пока хозяева одни или с близкими людьми, они пользуются современными удобствами, но если на горизонте замаячила проверка – хватаем пульт – телевизора в гостиной нет, мебель опять маломерка. Замок можно купить сейчас за один евро. Но с условием: ты реставрируешь помещение за свой счет, сохраняешь исторический интерьер, а потом еще и туристов пускаешь.
– Офнер, который ты мне в детстве показал, делал Кирилл? – спросила я.
Степан потер лицо ладонью.
– Верно. Он попросил его кое-кому отдать. А я решил перед тобой похвастаться, вот какой я крутой, вон чего у меня есть. Но ты в восторг не пришла.
– Просто не хотела при тебе удивляться, – улыбнулась я, – считала тебя противным, вредным хулиганом.
– Надеюсь, эта фаза отношений безвозвратно миновала, – зевнул муж, – понимаю, куда ты клонишь. Думаешь, вдруг ключи, которые ты притащила, сделал Кирилл?
– Да, – подтвердила я.
Степан потянулся.
– В тот год, когда умер Чернов, Кирилл давно забыл про альянс с уголовниками. Сейчас для вскрытия банковского сейфа применяют другие технологии, чем тогда, когда делали офнеры. Хотя твоя идея неглупа, мастеров, способных сделать такой ключ, было всего несколько. Все уже немолодые, один Кирилл юнец. Он пенсионером старательно прикидывался, боялся, вдруг узнают, чем он зарабатывает. А мне доверял, и ты ему очень нравилась, Кирилл про тебя говорил: «Девочка – огонь, не зря ты по ней сохнешь».
