– Где Маргарет? – спросила я Битси.
– Она уже неделю не появляется. Мы послали ей приглашение, но она не ответила.
Я нахмурилась. Маргарет заболела? Или Кристина? Я направилась было к телефону, но тут хлопнула пробка – символ праздника, мой любимейший в мире звук. Мы с Полем выслушивали поздравления родных и друзей, поглощая торт. Я почти не заметила, когда Поль поцеловал меня в щеку и ускользнул на службу.
Слегка навеселе после торжества, я пошла к Маргарет по золоченому мосту Александра III, откуда мельком увидела Эйфелеву башню.
– Привет, моя прекрасная железная леди! – крикнула я ей.
Дверь мне открыла Иса. Горничная? Как необычно. Наверное, и дворецкий тоже заболел.
– Мадам нет дома.
– А когда она вернется?
Иса попыталась захлопнуть дверь.
– Она никуда не выходит в ее состоянии.
Я пролезла внутрь:
– В ее состоянии? Она что… в ожидании?
– Если бы, – со слезами в голосе ответила Иса.
– Она больна? А ее муж здесь?
– Он забрал маленькую мисс и уехал в Англию.
– Какая-то бессмыслица…
Шампанское кружило голову, мне трудно было уследить за словами Исы.
– Подождите… Вы говорите, она никуда не ходит. Так она дома?
– Мадам не желает никого видеть.
– Но я ее лучшая подруга!
Иса колебалась:
– Она, возможно, спит…
– Если она спит, я сразу уйду.
Я осторожно прошла по коридору, то и дело касаясь стены, чтобы не потерять равновесие. Что за безумие! Конечно же, Маргарет захочет меня видеть… Как жаль, что она пропустила праздник… И какое неподходящее время для всяких неприятностей… Только Маргарет может быть такой невезучей.
На пороге полутемной спальни я всмотрелась в спящую подругу и поняла, что лучше ее не тревожить, но не смогла сдержать возбуждение и на цыпочках подкралась ближе. Клочок волос сбился в ком у ее уха, а остальные волосы были лишь на несколько миллиметров длиннее. Шея Маргарет как будто была в синяках… Я моргнула. Нет, не столько же я выпила… Mais non, даже после того, как я потерла глаза, ее волосы остались короткими, и синяки не пропали. Рука Маргарет лежала на одеяле, запястье было обмотано белой марлей. Выглядело все так, словно она попала в какую-то аварию… Нет! Она была остриженной; избитой и остриженной, как та юная мать на улице… Эта мысль ужаснула меня.
Не открывая глаз, Маргарет спросила:
– Кто это приходил, Иса?
– Я.
Маргарет резко села.
– Что случилось? – спросила я.
– Как будто ты не знаешь! – хриплым шепотом ответила она.
Я уставилась на темные синяки, окружавшие горло Маргарет:
– Когда?
– Неделю назад.
Я вспомнила напряженность Поля, его настойчивое требование, чтобы мы уехали… Что-то было не так. Как я могла не заметить?
– Зачем ты рассказала ему о Феликсе и обо мне? – спросила Маргарет.
– Я не… – Я же ничего плохого не имела в виду.
– Это ты во всем виновата! – Она провела рукой по остриженной голове.
Я задрожала и ухватилась за изножье кровати:
– Нет…
– Тогда почему он это сделал?
– Я не знаю.
– Врешь! – сказала Маргарет. – А я-то думала, что только дипломаты могут быть злыми. Скажи мне, подруга, что именно ты ему сболтнула?
– Ничего, вообще-то…
– Да, Феликс дарил мне разные вещи. Но я делилась, уверенная, что и ты сделала бы то же самое для меня. Ты ведь отлично знала, откуда эти подарки.
– Да, но я сама никогда не опустилась бы…
– Не опустилась бы? Тебе и не нужно было, я это делала для тебя! И для Реми.
– Я ни о чем тебя не просила!
– Тебе и не нужно было.
– Это не моя вина.
– Тогда чья же? – спросила она.
Ее уродливая голова пугала меня. Я посмотрела в окно, на туалетный стол, на портрет Кристины…
– Что плохого в том, чтобы желать кого-то? – продолжила Маргарет. – И быть желанной? Ты же сама говорила, что если я иностранка, то и могу делать, что мне вздумается.
– Я имела в виду – кататься на велосипеде, а не связываться с нацистом!
Маргарет по привычке потянулась к своим жемчужным бусам, как всегда, когда бывала расстроена, но на этот раз их не было.
Она должна знать, что я не хотела ей никакого зла.
– Я этого не делала…
– Поль был пистолетом, но на спусковой крючок нажала ты.
– А как насчет тебя? Что ты говорила о Битси? Что она притворяется горюющей…
– Да, это непростительно, – ответила Маргарет. – Но я, по крайней мере, признаю, когда бываю не права.
– Я только одному человеку рассказала…
– Как ты могла предать меня?
– Я завидовала.
– Завидовала мне, имея прекрасную работу, любящую семью и преданного тебе мужчину?
Я никогда не задумывалась над тем, что имела, только о том, чего мне хотелось.
– Наверняка все не так плохо. Волосы отрастут.
– Ты думаешь, то, что он сделал с моими волосами, самое худшее? Из-за тебя я потеряла всё! – Она подняла сломанную в запястье руку. – Видишь, что они со мной сотворили? Я не могу сама одеться, не могу написать своей дочери. Если ты так уж меня ненавидишь, лучше бы наняла убийцу, потому что теперь для моей семьи я все равно что мертвая. Слуги могли выбирать – остаться со мной или уехать в Англию с Лоуренсом и Кристиной. И никто, кроме Исы, не захотел оставаться в квартире со шлюхой вроде меня.
– Я никогда не думала…
Маргарет откинула одеяла и подняла подол сорочки, открыв раны, покрывавшие ее ноги. Я крепко зажмурилась, желая взять обратно все свои слова, желая все изменить, переделать…
– Трусиха! Если я могу обнажить шрамы, ты вполне можешь на них посмотреть.
Она кипела гневом. Ее дух пострадал, но не был сломлен.
– Представь, Лоуренс меня сфотографировал. Если я посмею поднять шум, он использует эти снимки в суде, чтобы доказать, что я – недостойная мать. Только шлюхам срезают волосы, так ведь? Разве я могу претендовать на то, чтобы вернуть свою малышку?
– Я могу позвонить Лоуренсу, объяснить…
– Позвонить Лоуренсу, объяснить! – передразнила меня Маргарет. – Ты лучше уйди.
– Я могу остаться, помочь. Приготовить тебе поесть, написать твоим родным.
