– «Мы тут с товарищами во французской глуши, между реками Саар и Мозель. Как вы догадываетесь, развлечений тут не много. Не могли бы вы прислать нам какие-нибудь старые экземпляры „Нэшнл джиографик“? Этот журнал может нас порадовать, потому что в нем прекрасные статьи».
– Должно быть, солдатам нелегко находиться так далеко от дома, – заметила Маргарет. – И так приятно сделать для них хоть что-то!
– Спасибо, что уделяете нам столько времени, – сказала мисс Ридер голосом теплым, как чашка какао. – Нам повезло с вами.
– А что бы я делала безо всех вас? – вырвалось у Маргарет. – Ох, снова я как прохудившийся чайник!
– Мы все в последнее время не в меру эмоциональны, – глядя на меня, ответила мисс Ридер.
Во Франции пока почти не звучали выстрелы, хотя вдоль линии Мажино сохранялась напряженность. Генералы были уверены, что враг может атаковать. Мы отправляли туда для солдат сотни книг. Кое-кто писал нам в ответ и даже присылал маленькие сувениры: акварельную картинку походной кухни, наброски сбитого вражеского самолета или пачку сигарет… Мы с Маргарет прочитали письмо от британского капитана:
Как это мило с вашей стороны, у меня теперь прекрасные книги! Я очень-очень ценю то, что вы делаете для нас, и считаю, что это самое важное – дать людям возможность отвлечься, насколько возможно.
Мы все хотим выразить нашу благодарность за ваш удивительный труд ради солдат. За то, что вы делали во время последней войны, и за то, что делаете сейчас, мы вам очень благодарны.
Наша Солдатская служба разрасталась – тысячи пожертвованных нам книг, десятки волонтеров. Предприниматели в соседнем здании освободили для нас целый этаж. Горы романов и журналов грудились до потолка, представляя собой настоящую Пизанскую башню. Мисс Уэдд пекла для нас лепешки и вела статистику отправленных книг. Той осенью мы разослали двадцать тысяч книг во французские, британские и чехословацкие войска, а также в Иностранный легион. Как и мисс Ридер, я чувствовала особую гордость за то, что мы работали для конкретных солдат. Но куда меньше я гордилась тем, что почти не разговаривала с Битси.
Маман ворчала, что я теперь вообще не бываю дома, а Поль шутил, что ему придется стать волонтером, если он хочет проводить время со мной, но я обнаружила, что я, как Реми, должна что-то делать. Хотя я и чувствовала себя потерянной без него, но понимала, что солдатам вдали от дома должно быть еще хуже. И вкладывала в книги открытки со словами ободрения.
Не чувствуя уверенности в будущем, я часто заглядывала на последние страницы разных романов, надеясь на счастливый конец. В романе Бронте «Городок», 823: «А теперь остановитесь: остановитесь немедленно! Сказано достаточно. Не тревожьте тишину, доброе сердце, оставьте солнечному воображению надежду. Пусть наслаждение радости снова зародится из великого ужаса, восторг спасения – из зла, чудесная передышка – от страха, желанное возвращение…» Мне хотелось перелистать вперед страницы собственной жизни, чтобы успокоить себя. Война должна ведь когда-то закончиться. Реми должен вернуться домой. Мы с Полем должны пожениться.
Снова измучившись за день, я упала в постель с книгой.
Он быстро подошел ко мне, схватил мою руку и обнял за талию. Казалось, он пожирает меня своим пылающим взглядом…
– Никогда, – сказал он, стиснув зубы, – никогда не встречал я создания более хрупкого и более непобедимого. В руке моей она как тростник. – И он стал трясти меня изо всей силы. – Я мог бы согнуть ее двумя пальцами… это существо решительное, неукротимое, свободное!.. Ты сама могла бы прилететь и прильнуть к моему сердцу, если бы захотела. Но, схваченная против своей воли, ты ускользнешь из моих объятий, исчезнешь, как благоухание, не дав мне даже вдохнуть его. О, приди ко мне, Одиль, приди!
– Одиль! – заколотила в дверь маман. – Уже за полночь!
Взяв ручку и бумагу, я написала:
Дорогой Реми!
Я могла бы читать всю ночь, но маман не отстанет, пока я не погашу свет. Сегодняшний день снова был беспокойным. В библиотеке такая же суета, как и всегда. Оставшиеся читатели, уезжавшие в конце августа, вернулись. И мы изо всех сил стараемся подбирать книги для всех вас.
Поль приходит, чтобы отвезти ящики с книгами на вокзал. Маргарет говорит, он приходит из-за меня, но я в этом не уверена. Я не знаю, что он чувствует. Мы ни разу не говорили друг другу: «Я люблю тебя». Мы не остаемся наедине. Возможно, это я удерживаю его на расстоянии. Но постоянно надеяться больно. Я боюсь, что его чувства ко мне растают.
Я вспомнила, как папа́ и дядя Лионель рассказывали о том, как встретили кого-то… Я имею в виду, может ли искра погаснуть?
– Гаси свет, Одиль!
1 декабря 1939 года
Дорогая Одиль, спасибо за книгу! Джейн Эйр такая же настойчивая, как и ты. Как умно было оставить свои заметки на полях! Когда я переворачиваю страницы, мне кажется, что мы читаем роман вместе. Но какого черта ты сочувствуешь мистеру Рочестеру? Он же просто невежа! Я начинаю сомневаться в том, что ты разбираешься в мужчинах.
Маргарет права: Поль стал волонтером, чтобы оказаться поближе к тебе. А в надежде не должно быть боли. Она должна вызвать у тебя трепет, словно перед тобой поставили полную тарелку звезд, мерцающих возможностями.
Я не стал просить отпуск на Рождество. У многих солдат в моем взводе есть дети, и я хочу, чтобы они получили возможность провести праздник с семьями. Постараюсь вернуться в Париж весной.
Ты не упомянула о Битси. В ее письмах ощущается некое уныние. У меня сложилось впечатление, что она не проводит время с подругами, вообще не веселится. Идет на работу, потом домой. После того как призвали ее брата, она стала вдвойне печальной. Меня убивает мысль о том, что она несчастна. Я не хочу, чтобы она страдала от одиночества. Пожалуйста, позаботься о ней – ради меня.
Любящий тебя Реми
Глава 16. Одиль
Впервые наша семья встречала Новый год без моего брата. Мы втроем в полном молчании съели утиные ножки. В эти дни мой внутренний метроном не останавливался: я была в слезах, я была безмятежна, я была сбита с толку, я была в полном порядке… В библиотеке мы продолжали отправлять посылки нашим солдатам. Постоянные хлопоты – упаковка книг, помощь читателям – сдерживали мои страхи.
Поль помогал доставлять ящики на вокзал, где их должны были погрузить на поезда. Сегодня, когда Поль увидел меня, его лицо осветилось. А у меня перехватило дыхание. Осознавая, что наша сплетница мадам Симон, как и всегда, наблюдает за нами, мы с Полем поздоровались так, словно только что познакомились, – коротким поцелуем в щеку.
С порога детского зала Битси смотрела, как мы подгоняем книжную тележку к двери. Я сделала вид, что не вижу ее. Я получила последнее письмо Реми уже две недели назад, но до сих пор не сделала того, о чем он просил.
